Что в ближайшее время будет с валютой: Курс доллара. Прогноз на 29 августа-2 сентября – Картина дня – Коммерсантъ

Осень 2020

В августе 1971 года президент Ричард Никсон, столкнувшись с растущими расходами, связанными с войной во Вьетнаме, и растущим спросом на репатриацию золота, резко разорвал связь доллара с золотом. В одночасье «шок Никсона» эффективно разрушил Бреттон-Вудскую систему —  которая в течение почти 30 лет фиксировала обменные курсы крупнейших экономик мира и гарантировала конвертируемость долларов в золото —  тем самым открывая странную новую эру, которая приведет к плавающим обменные курсы. Всего через несколько дней New York Times осудил Никсона за то, что он «сделал все возможное, чтобы разрушить» международную валютную систему и подорвать доверие к доллару.

Тем не менее, спустя почти 50 лет после распада Бреттон-Вудса доллар по-прежнему является преобладающей валютой в мире. От Сидар-Фолс, штат Айова, до Пномпеня, Камбоджа, он используется в 85% всех операций с иностранной валютой. Почти две трети всех резервов центральных банков находятся в долларах. Действительно, доллар сейчас кажется более ценным, чем когда-либо.

Может ли так продолжаться? Мировые валюты приходили и уходили раньше, и сегодняшняя глобальная взаимосвязанность и геополитические потрясения в сочетании с огромными экономическими потрясениями из-за пандемии Covid-19 порождают новые проблемы.

В частности, китайский юань (RMB) представляет собой долгосрочную угрозу доминированию доллара. Растущее значение Пекина на мировых рынках имеет много признаков экономического подъема в США, который поддерживал доллар. Более того, Китай сделал интернационализацию юаня своим долгосрочным приоритетом, агрессивно продвигая сферу экономического влияния и подталкивая иностранные страны и компании к принятию своей валюты. Размер экономики Китая и его присутствие в центре товарных рынков делают будущее с несколькими резервными валютами все более вероятным.

Таким образом, вопрос не в том, вырастут ли другие резервные валюты, а в , когда . Тем не менее, даже в будущем с несколькими резервными валютами доллар не должен терять свою гегемонию и все преимущества, которые дает станция. Благодаря разумной политике и принятию решений американские политические лидеры могут влиять на то, как будет выглядеть переход к многополярному валютному режиму — , и гарантировать, что доллар сохранит свое глобальное положение.

ПОДЪЕМ ДОЛЛАРА

Современные резервные валюты — это те, которые составляют непропорционально большую долю резервов центрального банка, широко используются за пределами своих стран в физических операциях и широко используются международными финансовыми рынками в контрактах, сделках и финансовых инструментах. Значительное число стран привязывают свои обменные курсы к резервным валютам.

Страна должна выполнить несколько условий, чтобы ее валюта стала основной резервной валютой. Во-первых, у него должны быть активы для покупки инвесторами и другими правительствами. У него также должно быть достаточно этих активов для продажи   — качество, известное как «глубина»  , —   такое, чтобы покупка одним инвестором актива, выраженного в валюте этой страны, вряд ли сместит рынок для других активов в этой валюте.

Во-вторых, стране нужен сильный экспортный сектор. Если фирма в Бангладеш часто торгует с фирмой в Соединенных Штатах или часто продает товары в Соединенных Штатах, у бангладешской фирмы есть стимул торговать в долларах из соображений удобства. Центральный банк Бангладеш, помня о необходимости предоставления долларовой ликвидности этой фирме, чтобы она могла погасить свой долг и продолжить торговлю, также должен держать доллары в резервах. По мере того, как эти решения превращаются в снежный ком, со временем почти все бангладешские банки и фирмы будут выставлять счета и торговать в долларах. Сильный экспортный сектор увеличивает вероятность того, что эта последовательность снежного кома произойдет в странах по всему миру.

В-третьих, современные резервные валюты поддерживаются частично за счет доминирования на определенных рынках, в частности, на сырьевых и других товарах, которые служат исходными материалами для конечной продукции. Например, товары, торгуемые по всему миру, такие как нефть, оцениваются в долларах.

В-четвертых, в стране должны быть институты, основанные на верховенстве закона и достаточной прозрачности, которые поддерживают здоровую и надежную финансовую систему. Обычно это включает в себя наличие независимого центрального банка и политическую приверженность воздержанию от экспроприации иностранных активов.

Наконец, странам, надеющимся ввести резервную валюту, нужна удача. Соединенные Штаты смогли сделать доллар центром международного валютного порядка отчасти потому, что Британия, отчаянно нуждавшаяся в ленд-лизе для борьбы с нацистами, не имела достаточной силы для переговоров на Бреттон-Вудской конференции. Хотя создание новой резервной валюты является сложной задачей, после ее создания доминирующие валюты может быть трудно вытеснить.

С момента зарождения международной торговли и финансов существовало три мировых валюты: голландский гульден (который господствовал с 17 века до начала 1800-х годов), британский фунт стерлингов (преобладал в 19 веке).го и начала 20-го веков) и доллар США (завоевавший господство после Второй мировой войны). Стерлинг обогнал гульден в качестве мировой резервной валюты после того, как Великобритания стала центром международной торговли, на которую к 1860 году приходилось 30% мирового экспорта. Статус Великобритании как колониальной державы укрепил глобальный резервный статус ее валюты, поскольку он мог заставить колонии использовать фунты стерлингов. в транзакциях. Глубокие рынки Великобритании и невмешательство в рынки золота укрепили господство фунта стерлингов в 1800-х годах, убедив инвесторов в том, что эта валюта является безопасным средством сбережения.

Замещение фунта долларом началось всерьез с подписанием Закона о Федеральной резервной системе 1913 года. С сильной экономикой, центральным банком для успокоения инвесторов и погасшими лампами по всей Европе доллар превратился из несуществующего в международных резервах к угрозе господствующего положения фунта стерлингов к концу 1920-х гг. Эта тенденция усилилась после того, как Великобритания, борясь с переоцененным фунтом, привязанным к золоту, прекратила обменивать фунты на золото в 1931 году. Однако жесткость резервных валют смягчила удар по фунту стерлингов: чрезмерное влияние на межбанковских рынках.

Переход от фунта к доллару не был плавным. В период между 1910-ми и 1940-ми годами в мире было несколько резервных валют. Указывая на этот период, экономист Барри Эйхенгрин утверждал, что глобальная торговая система может вместить несколько резервных валют. Например, накануне Первой мировой войны менее половины мировых валютных резервов было в фунтах стерлингов, а одна треть — во франках. Затем, от Великой депрессии до 1944 года, половина государственного долга была номинирована в фунтах стерлингов, а 40% — в долларах. Только после окончания Второй мировой войны, когда в большинстве других крупных экономик был введен контроль за движением капитала, доллар стал единственной предпочтительной резервной валютой.

Сегодня роль доллара как надежной расчетной единицы и средства сбережения является ключом к его статусу мировой резервной валюты, равно как и роль Соединенных Штатов как ведущего поставщика безопасных активов. В течение последних 20 лет доля доллара в мировых резервах оставалась примерно постоянной на уровне около 62% по сравнению с 57% в 1995 году. 30% в 1950 г.

ВЫГОДЫ И БРЕМЕНИ

По крайней мере, с 1945 года доллар является бесспорным тяжеловесом мирового торгового режима. Американские политики должны хотеть сохранения этого доминирования по нескольким причинам.

Во-первых, это выгодно финансовому положению Америки. Другие центральные банки , особенно в развивающихся странах , хотят держать активы, деноминированные в долларах, которые они могут легко продать, чтобы купить собственную валюту и поддержать свою экономику в трудную минуту. В результате большая часть валютных резервов неамериканских центральных банков находится в долларах. Эти массовые покупки создают огромный спрос на ценные бумаги Казначейства США, подталкивая их цену вверх и оказывая понижательное давление на процентные ставки в США. Если бы другая валюта заменила доллар, это уменьшило бы спрос на частный и государственный долг США, побуждая инвесторов покупать активы, деноминированные в другой валюте, тем самым вызывая рост процентных платежей США по долгу. При долге США на исторически высоком уровне даже небольшие изменения процентных ставок обойдутся очень дорого.

Соединенные Штаты также извлекают выгоду из значительных доходов от сеньоража благодаря интенсивному использованию долларов в иностранной валюте из рук в руки. Сеньораж относится к «прибыли», получаемой правительством, выпускающим валюту, учитывая разницу между стоимостью валюты и затратами, связанными с ее производством и распространением. В настоящее время примерно две трети долларов находятся за границей. Эти деньги не приносят процентов, что позволяет Федеральной резервной системе инвестировать деньги, которые он получает в обмен на эти доллары, в казначейские облигации США, тем самым получая сеньораж. Грубая оценка прироста сеньоража в год в середине 1990-х годов составлял от 11 до 15 миллиардов долларов. Сегодня эта цифра может составлять примерно 20 миллиардов долларов.

Кроме того, превосходство доллара защищает экономику США от шоков, происходящих из-за рубежа. Независимо от состояния мировой экономики доллар рассматривается как привлекательная инвестиция. Когда экономика США сильна, инвесторы вливают деньги на американский рынок, увеличивая спрос на доллары и укрепляя валюту. Когда мировая экономика слаба или ее перспективы неопределенны, инвесторы также вкладывают деньги на рынок США, что аналогичным образом повышает стоимость доллара. Более сильный доллар изолирует потребителей США, защищая их уровень жизни. Это преимущество было очевидно во время Covid-19.финансовая паника в начале этого года: с 9 по 20 марта, когда глубина проблемы начала осознаваться, доллар вырос на 8%, даже когда другие основные валюты рухнули.

Если бы доллары реже использовались для выставления счетов по сделкам, цены в США зависели бы от обменного курса иностранной валюты в большей степени. Внешняя политика и деловые циклы будут чаще диктовать цены в Соединенных Штатах, создавая большую неопределенность и устраняя некоторую изоляцию американских потребителей от глобальных экономических потрясений.

Господство доллара также повышает конкурентоспособность американских предприятий. Американские фирмы не испытывают неопределенности, связанной с колебаниями обменного курса, и обычно не нуждаются в страховании от них. Это особенно верно для корпораций, выпускающих долговые обязательства в долларах; им не нужно беспокоиться о несоответствии валюты.

Более того, гегемония доллара является ценным инструментом для оказания глобального влияния и достижения внешнеполитических целей США. Статус доллара помогает Соединенным Штатам продвигать политические приоритеты в многосторонних организациях, которые наблюдают за глобальным финансовым порядком. Эти институты, прежде всего Международный валютный фонд (МВФ) и Всемирный банк, были оплотом влияния США и основанного на правилах порядка против более автократичных конкурентов. Роль доллара и сопутствующая важность финансовой системы США помогают Соединенным Штатам оставаться доминирующим голосом в мировых делах.

Потеря долларовой гегемонии ослабит способность Соединенных Штатов вести экономическую войну. Наследие войн во Вьетнаме, Афганистане и Ираке заставило американскую общественность скептически относиться к прямому вмешательству США за границу, что побудило политических лидеров искать другие способы бросить вызов противникам. Экономическая война часто является предпочтительной альтернативой, и в последние десятилетия она все чаще служила заменой военным операциям. В настоящее время министерство финансов США применяет более 30 режимов санкций, направленных против целого ряда стран, таких как Северная Корея, Иран и Бурунди. Эти санкционные программы блокируют активы запрещенных лиц и организаций и делают это за счет соблюдения требований субъектами частного сектора. Предприятия и банки, которые совершают сделки с запрещенными организациями, подвергаются огромным штрафам, что побуждает к активным усилиям по проведению должной осмотрительности. Между тем, санкции запрещают иностранным организациям доступ к финансовой системе США.

Поскольку доллар является мировой резервной валютой, санкции США повсеместно соблюдаются. Санкции вынуждают банки и частные фирмы делать выбор между доступом к финансовой системе США или заключением сделок с организацией, находящейся под санкциями. Поскольку Соединенные Штаты являются крупнейшей экономикой мира, это решение не представляет никакой сложности для большинства банков и частных компаний, даже если они зарегистрированы в зарубежных странах; они просто не могут рисковать, заключая сделки с компаниями, нарушающими санкции США. Таким образом, Соединенные Штаты получают значительный внешнеполитический рычаг благодаря статусу доллара как резервной валюты.

Если бы доллар потерял свое место доминирующей валюты, он потерял бы эти преимущества. Но полная картина статуса резервной валюты не совсем положительна. На самом деле роль доллара в качестве мировой резервной валюты сопряжена со значительным риском.

Статус резервной валюты, как правило, вызывает ненасытный аппетит страны-эмитента, как частного, так и государственного. Если не остановить эту склонность, она может привести к кредитным пузырям. Например, кредитный бум, подпитавший пузырь на рынке жилья в середине 2000-х годов, привел к худшей рецессии за 80 лет. Корни этого финансового кризиса можно проследить до Таиланда в 1997, когда пузыри активов вынудили правительство Таиланда девальвировать свою валюту, бат, и разорвать привязку бата к доллару. Это положило начало финансовому кризису в масштабах всего континента, кульминацией которого стал азиатский финансовый кризис 1997–1998 годов. Напуганные внезапной предполагаемой рискованностью восточноазиатских рынков, взаимные фонды и другие инвесторы начали продавать активы в этих странах, вынуждая центральные банки защищать завышенные обменные курсы, привязанные к доллару, перед лицом крупного оттока капитала. По мере распространения инфекции несколько центральных банков были вынуждены отказаться от своих привязок, девальвировав свои валюты и значительно усложнив выплату существующих долларовых долгов. В течение пяти лет 11 стран столкнутся с долговыми кризисами.

После этих кризисов в развивающихся странах произошли большие изменения. Их центральные банки вложили средства в активы США, создав солидные долларовые резервы для предотвращения будущих кризисов. Таким образом, примерно с 2000 года цунами иностранных сбережений обрушилось на берега Соединенных Штатов, снизив стоимость займов и увеличив заемные средства как домашних хозяйств, так и фирм. Этот приток кредита сопровождался повышенным предпочтением безопасных активов. Как отмечает Рикардо Кабальеро, профессор экономики Массачусетского технологического института, этот возросший спрос опередил производство безопасных активов в США, что привело к созданию активов, которые считались с рейтингом AAA, но оказались гораздо более рискованными (например, нынешние печально известные транши субстандартных ипотечных ценных бумаг). Спрос на долларовые активы, рассматриваемые как убежище, привел к все большему снижению процентных ставок в США, что подтолкнуло инвесторов к более рискованным классам активов и привело к падению ставок по корпоративным облигациям, ценным бумагам с ипотечным покрытием и другим структурным продуктам. Потребление и спекуляции с недвижимостью резко возросли, и когда музыка прекратилась, избыток домашних, государственных и корпоративных долгов привел к массовым потерям права выкупа и худшей рецессии в Соединенных Штатах со времен Великой депрессии. В течение следующего десятилетия последует болезненное сокращение доли заемных средств.

Как отмечает Эйхенгрин, исключительная роль доллара «является одновременно и преимуществом, и бременем». Он финансирует наш образ жизни, повышает конкурентоспособность Америки и помогает нам в достижении наших геополитических целей. Но это также обеспечивает разжигание рецессии, вызванной долгами. Таким образом, главной задачей американских политиков является определение того, как воспользоваться преимуществами господства доллара, избегая при этом его худших излишеств. Но даже для того, чтобы вести такой разговор, политики должны сначала обеспечить превосходство доллара над конкурентами.

КОНКУРЕНТЫ ДОЛЛАРА

В 1970-х и 80-х годах интеллектуалы и американская общественность в целом считали Японию самой серьезной экономической угрозой для Соединенных Штатов. Хотя японская иена неуклонно росла после того, как Соединенные Штаты отменили Бреттон-Вудскую систему, агрессивный рост Японии, ориентированный на экспорт, вызвал опасения США. Американские потребители рассматривали помощь японского государства наукоемким отраслям обрабатывающей промышленности как несправедливую и антиконкурентную, приводящую к торговому дисбалансу между ними. Совсем недавно, в начале 19В 90-е годы более четверти американцев считали Японию самой сильной экономической державой в мире, и более половины видели в этой экономической мощи большую угрозу для Соединенных Штатов, чем советские вооруженные силы.

Но сегодня мало кто считает иену надежным конкурентом доллара. После того, как в начале 1990-х лопнул огромный пузырь двойного капитала и недвижимости, экономический рост в Японии замедлился, а инфляция упала почти до нуля. В 1999 году центральный банк Японии достиг нулевой нижней границы краткосрочных процентных ставок и два года спустя приступил к количественному смягчению. Поскольку эти усилия не смогли улучшить экономическую ситуацию в стране, потерянное десятилетие Японии растянулось на два.

Начиная с 2012 года широко разрекламированный пакет мер по ослаблению денежно-кредитной политики, фискальной экспансии и структурных реформ, предложенный премьер-министром Синдзо Абэ, способствовал возвращению низкой инфляции и росту стоимости акций. Но рост японского валового внутреннего продукта (ВВП) остается скудным, и с учетом сокращения населения, отношения долга к ВВП почти на 250%, медленного реформирования корпоративной культуры и почти беспрецедентной монетизации центрального банка. долга, есть основания для пессимизма в отношении долгосрочного экономического динамизма Японии.

Так что, если не иена, то что? За последние два десятилетия распространенным ответом был евро, который был введен в 1999 году. Евро поддерживается Европейским центральным банком, который имеет ограниченные полномочия, направленные на стабильность цен. Большая часть европейского континента , население которого больше, чем в Соединенных Штатах , перешла на евро. И некоторые из европейских экономик сегодня являются одними из самых динамичных в мире. Более того, около 20% мировых резервов хранятся в евро  — это вторая по величине доля резервов.

Но потенциал господства евро подрывается несколькими серьезными проблемами. Во-первых, евро — это общая валюта, брошенная на экономику 19 стран, не имеющих общего рынка активов. Для развития основной резервной валюты инвесторы должны иметь возможность размещать свои деньги на емких, ликвидных рынках, а таких рынков в еврозоне немного. На самом деле у Соединенных Штатов рыночный долг примерно в два раза выше, чем у еврозоны. Единственной европейской страной, которая потенциально могла бы соперничать с рынком государственного долга США с точки зрения глубины, была бы Германия, но немцы, как известно —к их чести — финансово трезвы. Государственный долг Германии составляет менее 3 триллионов долларов, или всего 10% государственного долга США. Необработанный размер казначейства США и ипотечных рынков — наряду с динамичным сектором корпоративного долга — открывает широкие возможности для резервных банков и инвесторов в приобретении активов, на которые они затем могут легко найти покупателей. На сегодняшний день у евро нет такого рынка.

Евро также сталкивается с вялым ростом и слабыми перспективами в ближайшие годы. В последние годы Соединенные Штаты росли значительно быстрее, чем Европейский союз, с гибкими рынками труда и динамичными частными и государственными рынками, подпитывающими тот тип созидательного разрушения, который в значительной степени отсутствует на склеротических рынках Франции и Германии. Это заставляет инвесторов задаваться вопросом, почему они должны вкладывать свои деньги в падающий рынок, когда они могут иметь активы в более стабильной, единой юрисдикции с более высокими темпами роста.

Последняя проблема еврозоны — ее политика —  имеет первостепенное значение. Будучи валютным союзом без фискального союза, Еврозона изо всех сил пыталась компенсировать разрушительные кредитные бумы и спады. Это привело к большому расхождению в экономических результатах, что подпитывает политическое недовольство между странами. В своей книге 2016 года «Евро: как общая валюта угрожает будущему Европы » лауреат Нобелевской премии экономист Джозеф Стиглиц утверждает, что Европе необходимо создать единую банковскую систему и согласиться на взаимную задолженность с Европейским центральным банком. Банк как эмитент межстрановых обязательств, для евро, чтобы превзойти доллар. До недавнего времени такая взаимность долга казалась маловероятной: Германия   —   де-факто лидер еврозоны   —   и «экономная четверка» (Австрия, Дания, Швеция и Нидерланды) торпедировали фискальные трансферты в Грецию в 2009 г. -2015 долговой кризис.

Но Covid-19 может изменить эту динамику. Во главе с канцлером Германии Ангелой Меркель и президентом Франции Эммануэлем Макроном в июле Европейский союз согласился выпустить общий долг в размере 750 миллиардов евро для финансирования бюджетных трансфертов странам, пытающимся оправиться от Covid-19. В долгосрочной перспективе частичный характер союза еврозоны может по-прежнему вынуждать его к еще более тесному фискальному союзу, чтобы спасти экономику своих периферийных стран во время кризиса. В этом случае ответ на пандемию может стать первым шагом к созданию рынков, которые могут конкурировать с Соединенными Штатами, по крайней мере, по размеру.

Но более вероятным результатом будет то, что ревностная защита национального суверенитета сведет на нет усилия по созданию постоянного финансового союза между странами. Учитывая политику, присущую ответственности за долг, выпущенный для финансирования предполагаемой щедрости другой страны, фискальный союз, скорее всего, останется ограниченным по размеру и предназначен для преодоления кризисов и их последствий, а не станет крупной и постоянной частью блока. На самом деле вполне возможно, что более тесный союз может спровоцировать дополнительную негативную реакцию евроскептицизма. Несколько стран неоднократно угрожали выйти из евро, а после Брексита евроскептически настроенные политики в таких странах, как Италия, подняли значительный шум. Даже если это маловероятно, другое дезертирство не следует считать невозможным. Между тем, инвесторы не найдут безопасности в экономике сомнений.

А еще есть Китай. Интернационализация юаня является ключевым элементом стратегии Китая по выходу из политики «прятаться и ждать», направленной на то, чтобы скрыть его рост. Интернационализация уменьшит зависимость Китая от Соединенных Штатов, поможет стране развивать свои рынки и сделает Шанхай альтернативным финансовым центром. В этом ключе китайское правительство подтолкнуло частные фирмы к выставлению счетов и расчетов по сделкам в юанях, потребовало от государственных фирм последовать их примеру и поощряло принятие юаня другими центральными банками. Огромная инициатива Китая «Один пояс, один путь», в рамках которой он стремится использовать свои государственные предприятия для финансирования и строительства инфраструктуры в 68 странах, также поможет интернационализировать юань, создав торговый порядок, который вращается вокруг китайских компаний и финансовой архитектуры.

После того, как Китай отказался от фиксированного обменного курса в 2010 году, его намерения интернационализировать юань стали очевидными. Увеличение использования юаня было вызвано тем, что инвесторы искали доступ к давно закрытым китайским активам. Доля китайской торговли с расчетами в юанях выросла с 0% в 2010 г. до 25% в 2015 г. В 2018 г. китайские фирмы начали номинировать нефтяные контракты в юанях. Это особенно важно для Китая, который в настоящее время является крупнейшим в мире импортером нефти. По мере того, как экономический охват Китая расширяется, а его богатство привлекает все больше инвестиций и потребления, все большее число фирм сочтут выгодным выставлять счета и торговать в юанях. Таким образом, рост юаня как вторичной глобальной резервной валюты кажется неизбежным.

Но в то время как размер Китая и геополитические цели, кажется, позиционируют юань как непосредственный соперник доллара, страна сталкивается с некоторыми значительными краткосрочными препятствиями. В настоящее время только 2% трансграничных транзакций осуществляются в юанях. Фактически, с 2015 года усилия по интернационализации юаня были обращены вспять, а действия Народного банка Китая ясно показали, что политические лидеры будут продолжать контролировать стоимость валюты. И вместо того, чтобы продолжать либерализовать свой счет операций с капиталом, Китай  —  напуганный оттоком —  ужесточил контроль за движением капитала.

Чтобы напрямую конкурировать с долларом за гегемонию, Китай должен отменить контроль за движением капитала, либерализовать процентные ставки и разрешить плавающий курс юаня. Все это повлечет за собой значительный сдвиг в модели ее развития, а также ослабление контроля коммунистической партии. Даже в этом случае инвесторы могут не захотеть держать юани и рисковать дальнейшим воздействием экономики, демонстрирующей признаки стагнации. Растущее значение Китая на мировых рынках делает юань долгосрочным конкурентом доллара. Но в ближайшем будущем он будет ограничен преобладающим желанием Пекина сосредоточиться на внутренних рынках как на средстве достижения своих более широких социальных и геополитических целей.

Некоторые претенденты на доллар более спекулятивны. МВФ, например, распределяет резервный актив, называемый «специальными правами заимствования» (СПЗ), между странами-членами, стоимость которого зависит от корзины валют. (Китай достиг важной вехи в интернационализации своей валюты, когда МВФ включил юань в эту корзину в 2015 году.) СПЗ предназначались для использования в качестве дополнительной формы ликвидности в основанной на долларах Бреттон-Вудской системе, и SDR четыре раза с 1970. Но, несмотря на то, что Китай неоднократно призывал к расширенному использованию СПЗ в 1980-х и 90-х годах, а также снова в 2009 году, СДР нашла лишь незначительное применение в качестве резервного актива. Также трудно понять, откуда возьмется импульс для использования СПЗ в нефтяных контрактах или других инвестициях.

Еще есть Libra, новая криптовалюта Facebook. Криптовалютные энтузиасты уже давно рассматривают распределенные реестры как потенциально способные довести традиционную банковскую систему до конца и, как отмечает New York Times сообщил, что после развертывания Libra Facebook «возлагает заоблачные надежды на то, что Libra может стать основой для новой финансовой системы, не контролируемой сегодняшними влиятельными маклерами с Уолл-стрит или центральными банками». Стоимость Libra основана на стоимости корзины валют  —   очень похоже на SDR  — и предназначена для индивидуального использования, в частности, для отправки денег через границы. Эта последняя функция заменит дорогие системы, такие как Western Union, и сети из дилеров «хавала» , популярных в большей части исламского мира.

Стремясь избежать опасений, что частная американская компания управляет своего рода центральным банком, Facebook мудро передал управление на аутсорсинг некоммерческому совету компаний в Швейцарии, известному как Libra Association, в котором каждая компания-инвестор будет иметь голосование. Но Весы сталкиваются со многими из тех же проблем, что и Биткойн, самая большая из которых — поглощение. Безусловно, существует рынок денежных переводов, но вопрос о том, какая польза от Libra большинству людей, живущих в странах со стабильной валютой, остается без ответа   — большинство людей, вовлеченных в законную деятельность, будут продолжать с удовольствием использовать свои домашние валюты, даже не прибегая к вторая мысль.

Весы — не единственная доступная альтернатива традиционной банковской системе. В прошлом году, возможно, подстегнутый заявлением Facebook, управляющий Банка Англии Марк Карни усомнился в доминирующей роли доллара и предложил центральным банкам совместно создать виртуальную валюту, которая будет служить глобальной резервной валютой. Этот вариант имеет очевидные преимущества для стран, которые ощущают побочные эффекты фискальной и денежно-кредитной политики США через экономические и валютные связи. Однако американские политики поступили бы мудро, защитив интересы США, отказавшись присоединиться к проекту. Без участия США такой проект вряд ли будет реализован.

СОХРАНЕНИЕ ГЕГЕМОНИИ ДОЛЛАРА

Безусловно, есть растущие соперники доллару, включая евро и китайский юань. Но в ближайшем будущем самая большая угроза господству доллара — это неумелое управление и невнимание со стороны американских политических лидеров. Чтобы продолжать пожинать плоды гегемонии доллара, избегая при этом ее эксцессов, директивным органам следует рассмотреть возможность принятия нескольких мер.

Для начала Америка должна сократить свой государственный долг. Уровень долга составлял более 23 триллионов долларов в марте 2020 года, когда Конгресс добавил в счет более 3 триллионов долларов, чтобы оказать экономическую помощь во время пандемии. По прогнозам, благодаря этим необходимым, но явно огромным расходам долг достигнет или превысит 100% ВВП к 1 октября. Однако, в отличие от популярности фискального консерватизма в Соединенных Штатах вНачиная с 90-х и вплоть до нескольких лет назад, сегодняшние политики по обе стороны прохода, кажется, потеряли аппетит к сокращению долга.

Некоторые утверждают, что меньше беспокойства по поводу долга оправдано. Сторонники современной денежной теории, например, утверждают, что правительство США не ограничено дефицитом, поскольку оно выпускает собственную валюту и может печатать столько денег, сколько ему нужно. Другие долговые скептики предполагают, что приток иностранного капитала к берегам США из-за глобального избытка сбережений снизит доходность и сохранит низкие процентные ставки в обозримом будущем. Реакция правительства США на Covid-19кажется доказательством этой гипотезы, поскольку доходность казначейских облигаций США падает до исторического минимума, даже несмотря на резкий рост расходов.

Это мнение, однако, глубоко неосмотрительно. В то время как долг США поддерживается глобальными сбережениями сегодня, этот долг может стать альбатросом в ближайшее время. Высокий уровень концентрации богатства подпитывает бум сбережений, но такое неравенство колебалось и раньше, и иностранные правительства могут найти альтернативное применение своим избыточным сбережениям. Например, норма сбережений в Китае может упасть, если страна примет программу социального обеспечения. Кроме того, большинство развивающихся стран уже имеют достаточный уровень резервов и могут начать искать более высокую прибыль, диверсифицируя активы за пределами США. Если предохранительные сбережения упадут, страны могут переместить состав резервов из активов США в юрисдикции с более высокой доходностью, что приведет к росту доходности по долгу США  — угрожает создать взрывоопасную смесь высокой долговой нагрузки и повышения процентных ставок и платежей. Опасаясь монетизации долга, инвесторы могут попытаться быстро вывести инвестиции из долларов, тем самым подорвав привлекательность доллара.

В дополнение к сокращению государственного долга, политики США также должны работать над сокращением дефицита счета текущих операций. Дефицит торгового баланса не обязательно должен уравновешиваться положительным сальдо торгового баланса в долгосрочной перспективе; на самом деле США извлекают значительные выгоды из глобального финансового порядка, при котором они поглощают приток капитала в обмен на покупку товаров, экспортируемых развивающимися странами. Однако огромные торговые диспропорции не могут существовать вечно, и они не нужны Соединенным Штатам для того, чтобы продолжать обеспечивать мировую резервную валюту. Дефицит счета текущих операций может наводнить мир слишком большим количеством долларов, что приведет к обесцениванию доллара. По сути, подобное явление способствовало тому, что британский фунт стерлингов утратил свой резервный статус в начале 20 века. И стоит отметить, что в 19В 50-х и 60-х годах Соединенные Штаты были в состоянии обеспечить мир долларами без дефицита текущего счета.

У американских политиков есть несколько вариантов, когда речь идет о сокращении дефицита счета текущих операций и сохранении долгосрочной гегемонии доллара. Сокращение государственных расходов и заимствований, во-первых, не только улучшит финансовое положение США и торговый баланс, но также повысит норму сбережений в США  — возможно, это самый прямой способ обеспечить будущее доллара. Дефицит счета текущих операций Америки в основном финансирует потребление, при этом обильный иностранный капитал снижает процентные ставки и побуждает домохозяйства брать чрезмерные займы   —   точно так же, как они делали это в преддверии кризиса 2008 года. Сокращение государственных расходов, наряду с введением налоговых льгот и требованием к кредиторам иметь больше «шкуры в игре» за счет большей подверженности риску (особенно по жилищным и студенческим кредитам), будет способствовать увеличению сбережений.

Чтобы уменьшить торговый дисбаланс, Соединенные Штаты также должны продолжать экспорт значительного количества товаров. Несмотря на распространенное мнение, Соединенные Штаты в настоящее время производят и экспортируют почти исторические максимумы в стоимостном выражении. Если эта ставка начнет падать, очень незначительные импортные тарифы улучшат условия торговли США, тем самым подстегнув экспорт. Дисбаланс в торговле также выиграет от усилий по «переориентации» частей производственных цепочек поставок, имеющих решающее значение для национальной безопасности США и технологического превосходства. Обе политики указывают на желательность реформ во Всемирной торговой организации (ВТО), чтобы восстановить пространство для внутренних политических прерогатив. Отмена некоторых правил «глубокой интеграции» ВТО при сохранении архитектуры, поддерживающей свободную и открытую торговлю, создаст более прочную модель торговли в будущем.

Наиболее заметные законодательные усилия по сдерживанию дефицита счета текущих операций были предложены сенаторами Тэмми Болдуин и Джошем Хоули  — их законопроект дает Федеральной резервной системе дополнительные полномочия по налогообложению иностранных покупок американских активов, чтобы помочь сбалансировать приток и отток капитала. Такой налог, если он останется небольшим, скорее всего, не подорвет репутацию Соединенных Штатов как основного направления для иностранных инвестиций, а также не нанесет значительного ущерба привлекательности доллара. Однако налоги в размере, необходимом для приведения счета текущих операций в равновесие, могут привести к значительным потерям для иностранных центральных банков и других субъектов, ищущих безопасные активы. Это может подтолкнуть кредиты к более рискованным классам активов в других странах, что спровоцирует серию международных пузырей. Кроме того, предоставление ФРС права взимать налоги может еще больше политизировать учреждение, независимость которого имеет первостепенное значение. Однако налогообложение спекулятивного и краткосрочного иностранного капитала помогло бы сбалансировать дефицит счета текущих операций и стимулировать долгосрочные инвестиции, которые менее склонны к возникновению пузырей активов.

Законодатели должны также уполномочить ФРС обеспечить функционирование долларовых рынков. Примерно 40% мирового долга приходится на доллары. Когда в стране есть компании, которые в значительной степени осуществляют операции в долларах, долларовая поставка должна частично обеспечиваться фирмами. Таким образом, эти фирмы несут риск изменения обменного курса, а вероятность несоответствия валюты может спровоцировать глобальную нестабильность. Во время финансового кризиса 2008 года глобальная нехватка долларов создала серьезную угрозу для роли доллара как международной резервной валюты. Стоимость заимствований для фирм резко возросла, поскольку компании изо всех сил пытались получить доллары, необходимые для погашения долга и проведения сделок. Аналогичная борьба за доллары произошла в марте, когда масштабы Covid-19кризис настиг инвесторов.

Чтобы решить проблему нехватки долларов во время финансового кризиса 2008 года, ФРС предложила до 580 миллиардов долларов в виде валютных свопов, восстановив долларовую ликвидность и ослабив это давление. В период с середины марта по конец апреля этого года 10 центральных банков привлекли 440 миллиардов долларов по быстро восстановленным своп-линиям. Выделение больших объемов долларов иностранным центральным банкам во время кризиса , которые они могут использовать для облегчения финансового давления внутри страны , укрепляет роль доллара как убежища. Таким образом, для политических акторов крайне важно поощрять ФРС использовать эти полномочия по мере необходимости. Сенаторы, опрашивающие кандидатов в совет управляющих ФРС, должны убедиться, что они поддерживают учреждение, взявшее на себя эту роль.

Соединенные Штаты также должны стремиться минимизировать манипуляции с долларом. После краха Бреттон-Вудса крупные интервенции США на валютных рынках были относительно редки и в основном ограничивались моментами кризиса   — например, G-7 снизила стоимость иены после ядерной катастрофы на Фукусиме в Японии в 2011 году. Одно заметное исключение было подписание Plaza Accord в 1985 году, когда рост доллара почти на 50% за пять лет вызвал угрозы Конгресса ввести протекционистское законодательство. Это побудило администрацию Рейгана координировать встречу министров финансов США, Великобритании, Франции, Западной Германии и Японии в Нью-Йорке, где они подписали соглашение о координации валютных интервенций, направленных на снижение курса доллара. . Эти меры обесценили доллар на 40% в течение следующих двух лет, спустив спекулятивный пузырь, который подпитывал растущий дефицит торгового баланса США.

В сообщениях от лета 2019 года говорилось, что президент Дональд Трамп рассматривает возможность продажи доллара по отношению к иностранной валюте, чтобы ослабить его стоимость и тем самым увеличить экспорт США, обратив вспять укрепление доллара, которое произошло с 2014 года. Как санкционировано Золотым резервом 1934 года. Закон, Министерство финансов поддерживает почти 100-миллиардный фонд для интервенций на валютных рынках. К счастью, администрация решила отказаться от предложения. Учитывая ее односторонний характер, интервенция США могла быть быстро подавлена ​​валютным рынком, наводненным триллионами долларов ежедневных транзакций, а неудавшаяся валютная интервенция поколебала бы доверие многих, кто смотрит на Соединенные Штаты как на центр мирового экономического порядка.

Недавние призывы критиков ФРС как правых, так и левых положить конец ее независимости или ограничить ее независимость также должны быть решительно отвергнуты законодателями как безрассудный — и прозрачный — захват власти, предназначенный для смазки рычагов печатного станка, чтобы повысить их политические перспективы партии. Искусственные подъемы всегда и везде приводят к очень реальным обвалам, и исторические данные подтверждают невмешательство. Статус фунта стерлингов как мировой резервной валюты, например, сохранился отчасти потому, что и правительство, и Банк Англии отказались вмешиваться в финансовые рынки, даже позволив иностранцам физически экспортировать золото, когда в Британии был золотой стандарт.

Контроль капитала и другие вмешательства снижают доверие инвесторов. Если долговая нагрузка станет значительной и инвесторы ожидают, что Соединенные Штаты разожгут инфляцию, чтобы уменьшить свои обязательства, это приведет к отказу от доллара. На самом деле инфляционная атака, вероятно, самый простой способ разрушить гегемонию доллара. Таким образом, даже в гиперпартийные времена Сенат должен продолжать тщательно проверять кандидатов в резервный совет, гарантируя, что ФРС представляет разнообразие подходов к денежно-кредитной политике.

Наконец, как упоминалось выше, глобальное присутствие доллара дает Соединенным Штатам мощный инструмент внешней политики. Тем не менее чрезмерное применение санкций сопряжено со значительными долгосрочными рисками, поскольку может побудить союзников и торговых партнеров США уменьшить свою зависимость от доллара. Это также могло бы подстегнуть создание альтернативной финансовой системы, подорвав ту самую «водопроводную систему», в рамках которой действует нынешний режим санкций. Действительно, множество обходных путей для санкций США уже находятся в разработке  — например, Инструмент поддержки торговых обменов (INSTEX), разработанный Европейским союзом для поддержания торговых каналов с Ираном после того, как Соединенные Штаты вышли из Совместного всеобъемлющего плана действий и повторно -введены вторичные санкции.

INSTEX пытается обойти вторичные санкции, способствуя тому, что функционально является бартерными сделками. Хотя он, скорее всего, не принесет заметных экономических результатов, он представляет собой лишь первую попытку создать параллельную финансовую архитектуру, исключающую доллар. Возможно, самым тревожным результатом будут усилия Китая по созданию поддерживаемой государством криптовалюты, которая может быть анонимной и тем самым защитить участников от санкций, предоставляя альтернативные средства для перемещения товаров и денег через границы. Сообщается, что Народный банк Китая экспериментирует в этой области с 2014 года. Если компании перейдут к деноминации товаров в такой криптовалюте, они могут создать надежный обходной путь для международной финансовой системы и подорвать ключевое преимущество резервного статуса доллара.

ВОПРОС ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВОЛИ

Инерция на международных финансовых рынках, широкое использование доллара в ценообразовании на товары, а также предсказуемость и размер экономики США — все это гарантирует, что доллар останется мировой резервной валютой в обозримом будущем. будущее.

Но даже если доллар не столкнется с реальными конкурентами в среднесрочной перспективе, рост Китая и продолжающаяся неспособность Соединенных Штатов справиться со значительным экономическим дисбалансом делают многополярное будущее наиболее вероятным долгосрочным исходом. Если Китай продолжит демонстрировать сильный экономический рост, продолжит оказывать свое экономическое влияние за рубежом и возобновит либерализацию своих финансовых рынков, активы, номинированные в юанях, вероятно, станут местом назначения для большего числа иностранных инвесторов. Китай взял на себя обязательство стать ведущей мировой державой к 2050 году, и руководство страны вряд ли удастся отговорить от этого пути.

Приближается многополярность. К счастью, потеря гегемонии доллара не является неизбежной; сохранение его в конечном счете является вопросом политической воли. Принимая сегодня трудные решения по укрощению финансового и торгового дефицита США и сохранению роли доллара в качестве убежища, американские политики могут продолжать продвигать американские ценности за рубежом и обеспечивать процветание дома на десятилетия вперед.

Алекс Энц написал это эссе, будучи аспирантом Принстонского университета. Ранее он был старшим аналитиком Федерального резервного банка Нью-Йорка, советником по вопросам политики и спичрайтером в Вашингтоне, округ Колумбия. Любые высказанные здесь взгляды являются исключительно его собственными. Автор хотел бы поблагодарить однокурсника по Принстону Эрика Паролина за его вдумчивые идеи.

Что будет с биткойнами в следующем десятилетии?

Когда биткойн был представлен миру более десяти лет назад, он должен был стать революцией в финансовой экосистеме. Но эта революция едва ли состоялась. Бурное первое десятилетие криптовалюты было отмечено скандалами, ошибками и резкими колебаниями цен. После достижения рекордно высокой цены в более чем 63 000 долларов США в апреле 2021 года, BTC упал на 24% до почти 48 000 долларов США по состоянию на 30 августа 2021 года.

Но инвесторы и энтузиасты криптовалюты удвоили свой оптимизм относительно ее будущего. Таким образом, предстоящее десятилетие может оказаться решающим для Биткойна и криптовалют в целом.

Скомпрометированное видение 

Как изложено его изобретателем под псевдонимом Сатоши Накамото в основополагающем документе, опубликованном 31 октября 2008 г., Биткойн задумывался как безграничная и децентрализованная альтернатива фиатным валютам, контролируемым правительством и центральным банком. Консенсус относительно транзакции внутри сети Биткойн не зависит от сторонних посредников. Вместо этого это достигается с помощью блокчейна — одноранговой сети систем с электронными реестрами — для проверки и аутентификации транзакции.

«Стоимость посредничества увеличивает транзакционные издержки, ограничивая минимальный практический размер транзакции и отрезая возможность для небольших и случайных транзакций», — написал Накамото, приводя аргументы в пользу отказа от посредничества и замены его одноранговой сетью.

Однако почти 13 лет спустя это первоначальное видение кажется скомпрометированным. Децентрализация уступила место централизации. Говорят, что биткойн-киты или инвесторы, владеющие огромными запасами криптовалюты, контролируют ее цену на рынках. Демократизация печатания денег посредством майнинга была принесена в жертву эффективности крупных майнинговых ферм. Технология Биткойн страдает от проблем с масштабированием, что привело к долгой истории форков и альткойнов.

Но эти недостатки уравновешиваются ростом процветающей и динамичной экосистемы криптовалют. Криптовалютный рынок, которого десять лет назад не существовало, в настоящее время оценивается в 2,02 триллиона долларов.

С момента дебюта Биткойна было создано и торгуется на биржах более 11 000 криптовалют. Блокчейн стал нарицательным и рекламируется как решение сложных проблем. После первоначальных колебаний институциональные инвесторы также делают ставку на криптоактивы как форму инвестиций.

Сальвадор сделал биткойн законным платежным средством 9 июня 2021 года. Это первая страна, сделавшая это. Криптовалюта может использоваться для любой транзакции, если бизнес может ее принять. Доллар США продолжает оставаться основной валютой Сальвадора.

Оценка следующего десятилетия

Следующее десятилетие может оказаться очень важным для эволюции Биткойна. Помимо революций в финансовой экосистеме, в экосистеме Биткойна есть несколько областей, на которые инвесторам следует обратить пристальное внимание.

В настоящее время криптовалюта находится между средством сбережения и средством для ежедневных транзакций. Институциональные инвесторы стремятся принять участие в акции и получить прибыль от волатильности ее цен, даже несмотря на то, что правительства по всему миру, такие как Япония, объявили ее допустимой формой оплаты товаров.

Но проблемы с масштабированием и безопасностью предотвратили оба случая. «Возможно, самые большие недостатки биткойнов и других криптовалют в предыдущие годы связаны с безопасностью», — сказал Чакиб Боуда, технический директор Rambus — платежной компании. Боуда имеет в виду миллиарды долларов в биткойнах и других криптовалютах, которые были украдены хакерами с бирж. По его словам, безопасная экосистема Биткойн приведет к широкому распространению. «[Мы] ожидаем, что через 10 лет Биткойн станет мейнстримом и будет иметь совершенно другую репутацию», — сказал он.

Внедрение Биткойна в качестве платежного механизма (или, если на то пошло, его растущая привлекательность как класса активов) не произойдет без технологических улучшений в его экосистеме. Чтобы считаться жизнеспособным инвестиционным активом или формой платежа, блокчейн Биткойн должен быть в состоянии обрабатывать миллионы транзакций за короткий промежуток времени. Некоторые технологии, такие как Lightning Network, обещают масштабирование операций. Новые криптовалюты, сформировавшиеся в результате хардфорков блокчейна Биткойн, в том числе Bitcoin Cash и Bitcoin Gold, нацелены на корректировку параметров экосистемы, чтобы обрабатывать больше транзакций в более быстром темпе.

Наряду с улучшениями в блокчейне Биткойн, технический директор Ripple Дэвид Шварц сравнил Биткойн с моделью T Ford в 2018 году. Производитель автомобилей возвестил революцию в транспорте, и вся экосистема, от автомагистралей до заправок, эволюционировала, чтобы обслуживать автомобили. Благодаря широкому освещению в СМИ за последние пару лет зачатки экосистемы уже пустили корни.

Поскольку регулирование развивается, чтобы идти в ногу, вполне вероятно, что экосистема будет расширяться. Шварц предсказывает, что следующее десятилетие «принесет взрыв недорогих и высокоскоростных платежей, которые изменят обмен ценностями так же, как Интернет изменил обмен информацией».

Пока что в 2021 году цена биткойна превысила 60 000 долларов, а затем упала примерно до 40 000 долларов. Крупные банки продолжают обращать внимание на криптовалюту: Goldman Sachs вновь открывает свой отдел торговли криптовалютами, а BNY Mellon открывает услуги по хранению цифровых валют.

Citi заявил, что биткойн может стать предпочтительной валютой для международной торговли. Это связано с тем, что и PayPal (PYPL), и Tesla (TSLA) инвестировали в криптовалюту в начале 2021 года. Tesla купила биткойн на 1,5 миллиарда долларов, а PayPal сделал заявку на покупку крипто-хранителя Curv. Citi отметил, что будущее Биткойна все еще очень неопределенно, но оно находится на пороге массового признания. Интерес институциональных инвесторов вызывает широкий интерес к криптовалюте, но вопросы хранения, безопасности и эффективности капитала по-прежнему являются препятствием для цифрового актива, отмечает Citi.

Изменение главной мировой валюты означает изменение моделей мировой торговли

Немногие темы вызвали столько же дискуссий в последние недели, как меняющаяся роль доллара США в мировой торговле и режиме капитала. Санкции, введенные против России Соединенными Штатами и их союзниками, продемонстрировали огромную геополитическую мощь, которую может дать контроль над мировой валютной системой.

Эти же самые санкции также проясняют, почему правительства других стран, которые однажды могут подвергнуться таким санкциям, делают все возможное, чтобы отказаться и создать альтернативную глобальную валютную систему — либо ту, которую они контролируют, либо ту, которая вряд ли будет контролироваться потенциальными противниками. Вот почему разгорелись оживленные дебаты о том, могут ли такие страны, как Китай, создать надежную альтернативу доллару.

Но в то время как было много споров о том, может ли мир или, по крайней мере, часть мира, включая такие страны, как Китай, Иран, Россия и Венесуэла, жить без доллара, гораздо меньше внимания уделялось не менее важный вопрос: какое влияние на торговлю окажет мир, менее привязанный к доллару США. Эти две проблемы нельзя разделить. Вопрос о долларе является частью дебатов о глобальных потоках капитала, но потоки капитала являются лишь обратной стороной торговых потоков и потоков по текущим счетам. Сбережения, в конце концов, могут быть выражены только как избыточное производство товаров и услуг.

В этом эссе есть три взаимосвязанных момента. Во-первых, таким странам, как Китай и Россия, будет крайне сложно, если не невозможно, сломить господство доллара США. Большинство искушенных советников по экономической политике в Китае и России знают об этом, даже если им приходится выражать это знание с осторожностью.

Во-вторых, для того, чтобы доллар США перестал быть доминирующей валютой в мире, в основном потребуются конкретные действия со стороны американских политиков, чтобы ограничить способность иностранцев использовать финансовые рынки США в качестве последней инстанции, поглотившей дисбаланс глобальных сбережений. Хотя большинство аналитиков по-прежнему считают, что Соединенные Штаты никогда добровольно не предпримут необходимые шаги, чтобы положить конец господству доллара США, растет осознание того, сколько стоит играть эту роль для экономики США. Хотя часть Уолл-Стрит, министерства иностранных дел и военные ведомства встретили бы сопротивление любому шагу по ограничению международного использования доллара, по мере роста затрат такой исход будет становиться все более вероятным.

И, в-третьих, глобальная экономика без доллара США — или какой-либо маловероятной альтернативы — в качестве валюты lingua franca также была бы глобальной экономикой, в которой большие, устойчивые дисбалансы в торговле и сбережениях невозможны. Это, вероятно, хорошо для мировой экономики в целом, но с таким количеством крупных экономик, застрявших в структурных недостатках внутреннего спроса, любая политика, которая требует устранения или резкого сокращения дисбалансов мировой торговли, также вызовет глубокие институциональные изменения в мировой экономике — изменения. что также, вероятно, было бы политически разрушительным для многих стран. Это особенно касается стран, экономика которых росла за счет постоянного положительного сальдо торгового баланса.

Может ли мир найти альтернативу доллару США?

Доллар является наиболее широко используемой валютой в международной торговле не только из-за сетевых эффектов, но и по другим причинам, которые трудно воспроизвести другим странам, особенно таким странам, как Китай. Мир использует доллар, потому что в Соединенных Штатах самые глубокие и гибкие финансовые рынки, самое четкое и прозрачное корпоративное управление и (несмотря на недавние санкции) наименьшая степень дискриминации между местными жителями и иностранцами.

Это означает, что, например, для того, чтобы китайский юань конкурировал с долларом США, Пекин должен быть готов предоставить те же преимущества иностранцам. Это включает в себя отказ от контроля над своими текущими счетами и счетами операций с капиталом и существенное сокращение его способности контролировать рост кредита и обязательства своей финансовой системы.

Все эти меры, по крайней мере в обозримом будущем, крайне маловероятны. На самом деле, в последние годы Пекин не только не проявлял склонности принимать какие-либо из этих изменений, но и двигался в противоположном направлении, особенно в связи с централизацией бюрократической и политической власти и расширением государственного сектора, предпринятым Китаем. в последние несколько лет.

Есть и другая, более важная причина широкого использования доллара. Глобальная торговая система ужасно несбалансирована: несколько крупных экономик, включая Китай, Германию, Японию и Россию, заперты в несбалансированном распределении доходов, что сокращает внутреннее потребление и увеличивает норму сбережений. Поскольку слабое потребление, наряду со слабыми инвестициями со стороны частных предприятий, которые в основном зависят от местных потребителей в плане покупки товаров, которые они производят, приводит к слабому внутреннему спросу, этим странам требуются большие, устойчивые торговые излишки, чтобы справиться с избыточным производством, которое движет их экономикой.

Но страны с профицитом должны приобретать иностранные активы в обмен на свои профициты. Именно здесь Соединенные Штаты и другие англоязычные страны с аналогичными рынками и управлением, такие как Великобритания, играют свою наиболее важную роль. Страна может импортировать чистые иностранные сбережения, только экспортируя право собственности на активы, а Соединенные Штаты и другие аналогичные страны являются единственными стабильными, зрелыми экономиками, которые хотят и могут предоставить иностранцам беспрепятственный доступ к приобретению местных активов. Иными словами, они являются единственными крупными экономиками, которые хотят и могут управлять постоянным торговым дефицитом, который удовлетворяет потребности иностранных стран, имеющих положительное сальдо, в приобретении иностранных активов. Ни одна другая крупная экономика не может принять или не хочет принять это бремя. ¹

Это помогает рассмотреть альтернативные активы, которые страны с избытком могут накапливать, чтобы понять, почему, несмотря на десятилетия жалоб в международном сообществе, доллар США остается доминирующей валютой. В принципе, экономики с профицитом могут накапливать небольшие суммы активов в других странах с развитой экономикой, но, за исключением Европейского Союза (ЕС) и, возможно, Японии, ни одна из них не является достаточно большой, чтобы сбалансировать более чем крошечную долю накопленного положительного сальдо торгового баланса в мире. . Что еще более важно, Япония и ЕС, наряду с наиболее развитыми неанглоязычными экономиками, сами имеют постоянные профициты, поэтому они не могут приспособиться к профицитам таких стран, как Китай и Россия. Позже я объясню, почему отказаться от этих излишков было бы так трудно.

Некоторые аналитики утверждают, что страны с избытком могут вместо этого инвестировать свои избыточные сбережения в развивающийся мир, и хотя большая часть развивающегося мира приветствовала бы небольшой устойчивый приток капитала, проблемы, связанные с зависимостью от них, довольно очевидны. Их экономики слишком малы, чтобы поглотить разумную долю глобальных избыточных сбережений, не вызывая значительных внутренних потрясений, которые сделали бы выплату невероятно трудной. На самом деле Китай за последние шесть-семь лет значительно сократил и без того ограниченный экспорт капитала в развивающиеся страны, поскольку риски становились все более очевидными, в то время как Россия мало инвестирует в развивающиеся страны.

Будет ли приобретение товарных резервов альтернативой?

В последние недели некоторые аналитики утверждали, что в результате санкций, введенных против России, мир, вероятно, увидит сдвиг в накоплении глобальных резервов в сторону сырьевых товаров. Это тоже маловероятно. Такие страны, как Россия, Иран и Венесуэла, в первую очередь являются экспортерами сырьевых товаров, что делает арифметику накопления резервов очень сложной. Им придется покупать наиболее агрессивно, когда цены высоки и их излишки велики, и им, скорее всего, придется монетизировать свои резервы, когда цены низки, а их экономика испытывает трудности. Таким образом, процесс накопления их резервов не только усугубил бы волатильность цен на сырьевые товары, что нанесло бы ущерб их экономике, но, что еще более тревожно, их резервы были бы наиболее ценными, когда они нуждались в них меньше всего, и наименее ценными, когда они нуждались в них больше всего. Это противоположно тому, чего страны хотят от резервов.

Китай, безусловно, является крупнейшим в мире импортером сырьевых товаров, поэтому на первый взгляд может показаться, что он находится в противоположном положении по отношению к странам-экспортерам сырьевых товаров, таким как Россия, и в этом случае может показаться, что накопление товарных резервов вместо иностранных активов может принести много пользы. смысла. Однако, поскольку Китай является крупнейшим в мире импортером сырьевых товаров, особенно промышленных товаров, оказывается, что экономические показатели Китая коррелируют с ценами на сырьевые товары так же, как и у экспортеров сырьевых товаров, только с обратным направлением причинно-следственной связи.

Когда китайская экономика быстро растет, ее потребление товаров, вероятно, резко возрастет, и, учитывая его непропорциональную роль на товарных рынках, рост потребления в Китае приведет к росту цен на товары. С другой стороны, когда китайская экономика растет медленно, цены на сырьевые товары, вероятно, упадут. Другими словами, приобретение сырьевых товаров в качестве резервной стратегии усугубит экономическую волатильность и оставит Китаю, подобно экспортерам сырьевых товаров, резервы, которые наиболее ценны, когда они меньше всего нужны, и, по-видимому, наименее ценны, когда они нужны больше всего.

Для многих стран, наиболее полных решимости избежать господства доллара США, другими словами, инвестирование в резервы, вероятно, заставит их приобретать активы, когда цены высоки, и продавать их, когда цены низки. Только небольшие страны, являющиеся нетто-импортерами сырьевых товаров, скорее всего, выиграют от инвестирования значительной части своих резервов в сырьевые товары, и даже этим странам приходится беспокоиться о положительной корреляции между мировым ростом и ценами на сырьевые товары. Стоимость резервов должна быть либо стабильной, либо обратно коррелировать с показателями базовой экономики, и вряд ли большинство мировых сырьевых товаров удовлетворят этому условию.

Заставят ли Соединенные Штаты другие страны отказаться от использования доллара?

Большая часть дискуссий о том, сможет ли доллар США сохранить свое глобальное господство, само собой разумеется, предполагает, что именно иностранцы хотят ограничить глобальное использование доллара, а американцы будут яростно сопротивляться этому процессу. Однако это лишь указывает на то, насколько запутанной была эта дискуссия. Как Мэтью Кляйн и я обсуждали в нашей книге 2020 года, Торговые войны — это классовые войны г. , структура международной торговли и потоков капитала на самом деле противопоставляет нации не столько нациям, сколько экономическим секторам.

Среди прочего, это означает, что не Соединенные Штаты в целом получают выгоду от глобального господства доллара США, а скорее определенные группы внутри Соединенных Штатов, которые получают выгоду, в отличие от других групп, которые платят цену за Господство доллара США. В число бенефициаров входят две основные политически влиятельные группы: Уолл-Стрит и министерства иностранных дел и обороны. Напротив, именно американские рабочие, фермеры, производители и малый бизнес платят значительные экономические издержки.

Это происходит потому, что страны с избытком получают выгоду от чистого поглощения иностранного спроса за счет увеличения доли мирового производства и накопления иностранных активов. Но эта растущая доля происходит за счет снижения доли мирового производства, которую сохраняют страны с дефицитом, такие как Соединенные Штаты. Более того, переводя часть своего внутреннего спроса за границу, экономика США должна компенсировать эту потерю либо за счет увеличения долга домохозяйств, либо за счет увеличения дефицита бюджета, если она хочет избежать роста внутренней безработицы. ²

Вот почему глобальное господство доллара теперь возлагает непомерное бремя на экономику США, а не непомерную привилегию прошлого, и именно поэтому Соединенным Штатам, вероятно, в конечном итоге придется отказаться от этой роли. Несмотря на всю огромную геополитическую власть, которую контроль над глобальной валютной системой дает Вашингтону и Уолл-Стрит, это обходится американским производителям, фермерам и предприятиям в значительные экономические издержки, и по мере того, как остальной мир растет по сравнению с Соединенными Штатами, эта стоимость может только увеличиться.

Но если Соединенные Штаты в какой-то момент откажутся от постоянно растущего дефицита, необходимого для удовлетворения слабого спроса и избыточных сбережений в остальном мире, дефицита, который поддерживает глобальное господство доллара, то как этот процесс в конечном итоге разрешится? сам? Тарифы и другие формы прямого торгового вмешательства, как объясняем Кляйн и я, не могут работать, потому что они в значительной степени неэффективны для смещения глобальных дисбалансов сбережений, которые приводят к дефициту торгового баланса США.

Единственный способ для Соединенных Штатов и других англоязычных стран избавиться от дефицита торгового баланса — это приостановить глобальный поток капитала, который предотвратит экспорт дисбаланса сбережений. Есть в основном три способа, которыми это, скорее всего, произойдет. Одним из способов было бы сохранение нынешней системы до тех пор, пока Соединенные Штаты больше не смогут нести экономическое бремя, и в этом случае, на фоне краха доверия к доллару США, мир откажется от валюты. Это заставит экономику Соединенных Штатов и других стран приспосабливаться хаотичным и беспорядочным образом.

Вторым путем для Соединенных Штатов может быть односторонний отказ от существующей системы путем ограничения возможности иностранцев вкладывать избыточные сбережения в экономику США, возможно, путем налогообложения всех финансовых потоков, которые не ведут непосредственно к производительным инвестициям в США. экономика. Подобные предложения уже были в Конгрессе США, и пока они отвергнуты, вероятно, их будет еще много.

Это повлечет за собой существенное сокращение финансового влияния США за границей и влияния Уолл-Стрит, и будет крайне болезненным, а в некоторых случаях даже дестабилизирующим для таких стран, как Китай, Германия, Япония, Россия и Саудовская Аравия. вероятно, окажется не в состоянии быстро устранить дисбаланс внутреннего спроса и сбережений. Этот шаг, однако, подстегнет производство в США, повысит заработную плату внутри страны и заставит американские предприятия снова полагаться на повышение производительности, а не на снижение заработной платы для достижения международной конкурентоспособности.

Наконец, Соединенные Штаты и другие крупнейшие экономики мира могли бы организовать новый глобальный режим торговли и капитала, основанный, возможно, на идеях, аналогичных первоначально предложенным экономистом Джоном Мейнардом Кейнсом в Бреттон-Вудсе, который, среди прочего, опирался на глобальная синтетическая валюта (которую он назвал банкором), предназначенная для поглощения глобальных дисбалансов и распространения их последствий на крупные экономики. Вашингтон и его союзники могли бы добиться этого, заключив новый набор торговых соглашений, которые заставят участников решать проблемы дисбаланса внутреннего спроса у себя дома, а не заставят своих торговых партнеров поглощать их. Требование от стран с временными излишками обменять эти излишки на облигации, деноминированные в новой синтетической валюте, также приведет к более широкому распространению неблагоприятных последствий этих излишков.

В то время как любой из двух последних вариантов в конечном итоге принесет пользу экономике США, второй из двух будет наименее разрушительным для мировой экономики и, скорее всего, позволит Соединенным Штатам и их союзникам сохранить некоторую степень контроля глобальную торговлю и потоки капитала. Но, так или иначе, Вашингтон должен взять на себя ведущую роль в том, чтобы увести глобальную торговлю и режим капитала от чрезмерной зависимости от доллара США. Несмотря на все неосведомленные и возбужденные дискуссии об иностранных антагонистах, заставляющих доллар США потерять свое глобальное господство, этого никогда не произойдет, потому что ни одна другая страна, включая ни одного из антагонистов страны, не желает брать на себя непомерное бремя, которое возлагает на себя доллар США. экономики США. Сам Вашингтон должен положить конец эпохе господства доллара США на благо американской экономики.

Как отказ от доллара повлияет на мировую и глобальную торговлю?

Если бы Соединенные Штаты — и, предположительно, другие англоязычные страны — предприняли шаги, которые устранили бы роль их внутренних финансовых рынков как чистых поглотителей иностранных сбережений, они по определению больше не имели бы дефицита счета текущих операций и торгового баланса. Но поскольку на эти страны приходится 70–75 процентов мирового дефицита счета текущих операций (а на развивающиеся страны приходится большая часть остального), это также означает, что, если какая-либо другая крупная экономика не окажется готовой преобразовать свои профициты в огромные дефициты, миру пришлось бы сократить свое коллективное активное сальдо торгового баланса на 70–75 процентов.

Чтобы понять последствия, давайте предположим, что страна, имеющая постоянное положительное сальдо торгового баланса, вынуждена приспосабливаться к миру с гораздо меньшим торговым дефицитом и, следовательно, с гораздо более низким положительным сальдо торгового баланса. Как я уже объяснял в другом месте (например, здесь, здесь и здесь), в странах с постоянным профицитом внутренние сбережения должны превышать внутренние инвестиции. Внутренние сбережения, в свою очередь, высоки главным образом потому, что обычные домохозяйства, которые потребляют большую часть своего дохода, получают очень низкую долю производимого ими ВВП — по сравнению с долей бизнеса, правительства и очень богатых.

Другими словами, страны, которые имеют постоянные излишки, делают это потому, что недостатки внутреннего спроса, вызванные перекосами в распределении доходов, делают их неспособными поглощать все, что они производят внутри страны. Иными словами, эти искажения заставляют их нормы сбережений превышать нормы инвестиций. Это означает, что, если внешнее событие вызовет резкое сокращение профицита торгового баланса и счета текущих операций страны, в целом существует пять способов (или их комбинация), с помощью которых ее экономика может приспособиться, чтобы привести сбережения и инвестиции в соответствие.

• Всплеск безработицы : Сбережения такой страны сократятся, если коллапс ее экспорта вызовет рост безработицы в обрабатывающей промышленности. У безработных, конечно, отрицательные сбережения.
• Рост потребительского кредитования для стимулирования внутреннего спроса : Сбережения страны сократятся, если центральный банк в ответ на обвал экспорта быстро вынудит банки резко увеличить потребительское кредитование, чтобы заменить внешний спрос внутренним спросом. Даже если бы было возможно сделать это эффективно, растущий долг домохозяйств в конечном итоге стал бы неприемлемым.
• Скачок государственных дефицитных расходов для стимулирования спроса : Сбережения сократятся, если правительство страны в ответ на падение экспорта быстро увеличит бюджетный дефицит, чтобы заменить внешний спрос внутренним спросом. Даже если бы это было возможно сделать эффективно, растущий бюджетный дефицит в конечном итоге стал бы неустойчивым.
• Перераспределение доходов : Сбережения страны уменьшились бы, если бы правительство смогло организовать существенное перераспределение доходов между обычными домохозяйствами. Это было бы устойчивым и, безусловно, лучшим долгосрочным результатом как для страны, так и для всего мира, но любое существенное перераспределение доходов было бы медленным и трудным процессом и почти наверняка имело бы политический подрыв, как это и происходит. например, в Китае.
• Всплеск инвестиций : Правительство страны может значительно увеличить инвестиции. Частный сектор вряд ли отреагирует на спад экспорта увеличением инвестиций, и действительно, частные фирмы, вероятно, сократят инвестиции, поэтому увеличения государственных инвестиций должно быть достаточно, чтобы компенсировать как сокращение положительного сальдо торгового баланса, так и любое сокращение деловой активности. инвестиции. Так делал Китай, например, в 2009–2010 годах.

Существует лишь ограниченное количество способов, с помощью которых страна, имеющая постоянные профициты, может приспособиться к глобальному сокращению совокупного торгового дефицита, и все они очень сложны. Это еще раз подтверждает, что именно готовность и способность Соединенных Штатов иметь большой постоянный дефицит поддерживает роль доллара как доминирующей мировой валюты, и как именно этот дефицит приносит наибольшую пользу, прямо или косвенно, странам, которые утверждают, что больше всего стремятся свергнуть доллар США. Это также страны, особенно Китай, которые утверждают, что они больше всего заинтересованы в том, чтобы их валюты заменили доллар США, даже если их внутренняя экономическая политика делает это невозможным.

Что дальше?

Мир застрял в долларе США не потому, что он создает непомерную привилегию для экономики США, за которую Вашингтон будет бороться, а потому, что он позволяет многим крупнейшим экономикам мира использовать часть американского спроса для подпитки внутреннего роста. Другими словами, эти экономики могут иметь большие излишки, чтобы сбалансировать дефицит внутреннего спроса, обменивая избыточное производство на реальные активы, такие как американская недвижимость, фабрики, акции, облигации, сельскохозяйственные угодья, шахты и реальный бизнес, которые другие страны могли бы получить. не желает (и в значительной степени неспособен) сдаться.

Вот почему, в то время как доллар США может создать непомерную привилегию для определенных американских избирателей, этот статус создает непомерное бремя для экономики США в целом, особенно для подавляющего большинства американцев, которые должны оплачивать соответствующий торговый дефицит либо более высокими безработица, более высокий долг домохозяйств или больший бюджетный дефицит. Вот почему конец господства доллара США имеет мало общего с политическими желаниями таких стран, как Россия, Китай, Венесуэла и Иран, и все, что связано с политическими решениями американцев. Как только Вашингтон осознает цену этой непомерной привилегии — хотя это, к сожалению, может занять еще много лет, — США лидеры предпримут шаги, в одностороннем или коллективном порядке, которые заставят мир отказаться от зависимости от доллара США.

Помимо этого блога, я пишу ежемесячный информационный бюллетень, в котором особое внимание уделяется глобальным дисбалансам и китайской экономике. Те, кто хотел бы подписаться на информационный бюллетень, должны написать мне по адресу [email protected], указав свою принадлежность. Мой никнейм в Твиттере — @michaelxpettis.

Примечания

¹ Некоторые аналитики предположили, что эмитент основной резервной валюты не нуждается в постоянном дефиците, и в подтверждение они указывают на профицит счета текущих операций, который Великобритания имела на протяжении большей части периода, когда фунт стерлингов была ведущей мировой валютой. Но помимо того факта, что основная валюта при золотом стандарте существует при совершенно иных обстоятельствах (ее главное достоинство — доверие к своей приверженности золоту), в то время миру не нужно было использовать фунт стерлингов для поглощения избыточных сбережений.

Напротив, в то время мировые экономики стремились импортировать сбережения, чтобы стимулировать внутренние инвестиции, поэтому им нужна была ведущая экономика того времени, чтобы экспортировать сбережения, а не импортировать их, что должным образом сделала Великобритания. На самом деле Соединенные Штаты также были нетто-экспортером сбережений (у них были постоянные профициты) до 1970-х годов, когда мир восстанавливался после двух мировых войн.

Другими словами, дело не в том, что эмитент мировой валюты должен иметь постоянный дефицит, а в том, что он должен иметь профицит, когда мир хочет импортировать сбережения, и он должен иметь дефицит, когда мир хочет экспортировать избыточные сбережения. . Вот что значит сказать, что эмитент глобальной валюты должен фактически отказаться от контроля над своим капиталом, чтобы сбалансировать все, что требуется остальному миру.

² Чистый приток иностранного капитала и финансовых средств должен уравновешиваться превышением внутренних инвестиций над внутренними сбережениями. В развивающейся стране, где инвестиции сдерживаются скудными внутренними сбережениями, как в Соединенных Штатах в девятнадцатом веке, вероятное влияние чистого притока иностранных инвестиций будет заключаться в увеличении внутренних инвестиций. В странах с развитой экономикой с легким доступом к капиталу, таких как сегодняшние Соединенные Штаты, вероятное влияние чистого притока иностранного капитала будет заключаться в сокращении внутренних сбережений либо путем поощрения роста долга домохозяйств, либо увеличения бюджетного дефицита, либо принуждения к росту безработицы.

Карнеги не занимает институциональную позицию по вопросам государственной политики; взгляды, представленные здесь, принадлежат автору (авторам) и не обязательно отражают взгляды Карнеги, его сотрудников или его попечителей.

Будущее криптовалюты: что дальше с этим увлечением?

Будущее криптовалюты: что дальше с этим увлечением? — ГВИ

ПОСМОТРИТЕ НАШЕ РЕЗЮМЕ ВИДЕО

По оценкам аналитиков, к 2030 году мировой рынок криптовалют вырастет более чем в три раза

Все это приводит к одной большой тенденции. Криптовалюта, которая когда-то была понятна только относительно маргинальному сообществу инвесторов, выступающих против истеблишмента, теперь становится нарицательным — и быстро. По оценкам аналитиков, к 2030 году мировой рынок криптовалют вырастет более чем в три раза и достигнет оценки почти в 5 миллиардов долларов. Независимо от того, хотят ли они вкладываться в это или нет, инвесторы, предприятия и бренды не могут долго игнорировать растущую волну криптографии.

Но крипто, кажется, нигде не может избежать парадоксов. Инвесторы верят в регулирование, но обеспокоены многими последствиями, которые оно окажет. Они заботятся об окружающей среде, но криптовалюты имеют огромный углеродный след.

Изучение этих нюансов является ключом к пониманию общего настроения потребителей и прогнозированию поведения потребителей в отношении очень неопределенного будущего криптовалюты.

Власть людям?

Число инвесторов в криптовалюту в течение некоторого времени неуклонно росло по всему миру, но в последнее время рост был взрывным.

Более того, изменился профиль инвесторов. В эпоху акций мемов и проверок стимулов это уже не такое нишевое хобби. Скорее, повседневные потребители рассматривали этот новый класс активов как способ дополнить свои портфели потенциально более прибыльными, хотя и более рискованными активами.

Недавние инвестиции в криптовалюту резко возросли

% интернет-пользователей, которые говорят, что владеют криптовалютой

50

криптоинвесторам было бы удобно использовать его для оплаты покупок в Интернете

По сравнению с 2018 годом пожилые потребители начали поддерживать криптовалюту гораздо быстрее. В США потребители старше 35 лет составляют почти половину (47%) тех, кто рассчитывает инвестировать в криптовалюту в ближайшие 6 месяцев.

Для многих из этих нынешних и потенциальных инвесторов криптовалюта предлагает новый способ управления своими финансами, и многие также считают, что финансовая свобода криптовалюты освободила их от жесткости традиционного банковского дела.

Инвесторы видят много преимуществ, но у некоторых есть свои опасения

%, которые говорят, что следующие самые большие преимущества / недостатки криптовалюты

В последнее время положительные стороны криптовалюты начали привлекать учреждения, и традиционные финансы спешат удовлетворить растущий спрос, например, недавнее создание Банком США службы хранения биткойнов, которая позволяет хедж-фондам вкладывать средства в цифровую валюту.

В то время как больший пул инвестиций означает больший потенциал для повседневных инвесторов, более активное институциональное участие также угрожает способности цифровых валют работать вне традиционных финансов. Здесь начинается парадокс.

Институциональные деньги, которые вливались в криптовалюту в течение последних нескольких лет, начали менять структуру власти на рынке. Тринадцать лет назад криптовалюта привлекала пользователей из-за желания встряхнуть эксклюзивный, институционализированный мир финансов; создать широкодоступный способ перемещения денег и оплаты товаров и услуг независимо от индивидуальных обстоятельств.

В отличие от традиционных банков, вам даже не нужно было иметь адрес для торговли криптовалютой; все, что вам нужно, это подключение к Интернету. Криптовалюта, в принципе, полагается на коллективные действия обычных пользователей для саморегулирования; они обеспечивают безопасность и обновление реестра транзакций — блокчейна, и этот процесс позволяет любому, у кого есть компьютер, добывать монеты.

Перенесемся в 2021 год, и будущее криптовалюты будет совсем другим. Криптоэнтузиасты больше не добывают биткойн, и они не единственные, кто получает прибыль от его успеха. Со временем сеть майнинга была ограждена несколькими компаниями, которые могут предоставить огромные вычислительные мощности и электроэнергию, необходимые для масштабного майнинга, что очень затрудняет участие независимых пользователей.

В то же время осознание того, что масштабные корпоративные инвестиции, такие как инвестиции Tesla, из-за которых цена биткойна подскочила на 20% за один день, еще больше усомнились в том, насколько на самом деле демократичен рынок.

То, что начиналось как маргинальное движение, как и многое другое, стало корпоративным в результате собственного успеха.

Чтобы иметь свой торт и съесть его тоже

Наряду с корпорациями, выходящими на рынок, криптотрейдинг и майнинг привлекли внимание государственных контролеров, как никогда раньше.

С момента изобретения биткойна правительства сделали относительно немного по сравнению с традиционными категориями инвестиций для регулирования или сдерживания рынка. По большей части криптовалюте было разрешено распространяться по всему миру как уникальному децентрализованному финансовому активу.

Теперь отношение невмешательства к децентрализованным финансам ослабевает. Удивительно, но инвесторы на самом деле поддерживают новые правила, хотя у них довольно противоречивые взгляды на то, что эти правила могут означать и кто должен их разрабатывать.

Идея регулирования имеет широкую поддержку.

..

% тех, кто говорит, что поддерживает/против государственного регулирования криптовалюты

Однако детали того, как будет выглядеть государственный надзор, имеют большое значение для инвесторов.

С одной стороны, многие инвесторы считают, что усиление регулирования могло бы узаконить зарождающийся рынок, позволив большему количеству предприятий принимать цифровые валюты, повышая их ценность и защищая от мошенничества, одновременно снижая волатильность и преступную деятельность.

С другой стороны, многие также опасаются, что регулирование криптовалюты может эффективно ограничить ее одноранговую природу, что привлекло первоначальных инвесторов. Они также видят недостатки регулирования криптовалюты как потенциально более серьезную угрозу не только для их кошельков, но и для индивидуальные свободы, которыми они в настоящее время пользуются на децентрализованном и анонимном рынке.

…но есть смешанные чувства по поводу влияния регулирования

%, которые говорят, что следующие самые большие преимущества/недостатки регулирования криптовалюты

Парадокс здесь заключается в сложном балансе между стремлением к регулированию и боязнью потери фундаментального характера криптографии в результате самого этого регулирования.

Регламент предлагает защиту и стабильность; в то время как криптовалюта процветала благодаря волатильности и анонимности. Но валюты не могут работать без регулирования, особенно в масштабах, которых достигла криптовалюта.

Найти золотую середину между регулированием незаконных товаров и предоставлением им возможности продолжать наращивать стоимость будет проблемой как для правительств, так и для монетных бирж и инвесторов.

По этой причине поддержка регулирования направлена ​​не на правительства, а на платежные компании и сами биржи. Хотя многие потребители с недоверием относятся к отраслям, которым разрешено саморегулирование, в данном случае они видят в этом потенциальное решение уникальных рисков регулирования криптовалют.

Многие хотят, чтобы правительства отошли на второй план

% тех, кто говорит, что они больше всего доверяют следующим организациям, которые возглавят регулирование криптовалюты

Хотя это плохо отражается на взглядах потребителей на их правительство, это сулит успех брендам. Завоевать доверие и авторитет в криптопространстве в глазах потребителей проще, если вы не являетесь государственным учреждением. Возможно, это отражает дух антиистеблишмента ранней криптокультуры.

В любом случае, это, безусловно, дает возможность брендам в области технологий и смежных областях стать надежным партнером, образовательным центром и сетью безопасности, стремясь заполнить пробел, в котором не хватает доверия со стороны правительства.

Неопределенный путь вперед

Криптовалюта всегда была неустойчивой, как по цене, так и по восприятию потребителей. Несмотря на взрыв в последние годы, будущее криптовалюты до сих пор неясно.

Для среднего инвестора, для государственных регуляторов и для тех, кто пытается сделать криптографию более экологичной, это время парадоксов, с которыми приходится сталкиваться. Если в одном можно быть уверенным, так это в том, что рынок через 5 лет может стать для нас таким же неузнаваемым, каким он был 5 лет назад.

Что ждет нас в будущем, пока неясно

Хотя будущее криптовалюты будет определяться регулирующими органами, на него также могут влиять бренды, многие из которых выходят на рынок, чтобы удовлетворить потребности растущего рынка, которые правительства до сих пор игнорировали. Это может быть за счет содействия торговле в более комфортной и безопасной среде для «новичков» или предоставления обучения и ресурсов для любопытных желающих.

Приложение для одноранговых платежей Venmo делает обе эти вещи — предлагает своим клиентам возможность использовать платформу, с которой им уже удобно окунуться в криптографию, и предоставляет простой для понимания контент, помогающий обучать потенциальных клиентов. способ. Как признанные финансовые бренды, так и революционные финтех-технологии могут стать мостом в будущее криптовалюты.

Частично это будущее означает прислушиваться к меняющемуся профилю инвесторов и предвидеть, что может потребовать более «основная» аудитория. Традиционные платежные компании, которые предлагают доступ и обучение, несомненно, сделают рынок более привлекательным для пожилых инвесторов, в то время как растущий список компаний, принимающих цифровые валюты, может сделать рынок более безопасным и стабильным.

Каким бы ни было будущее криптовалюты, предстоит проделать большую работу, чтобы сбалансировать риски и выгоды, и есть много возможностей для брендов и отдельных лиц, которые берут на себя эту задачу.

Жаждете большего?

Мы тебя поняли

Преследование цели

Как пандемия изменила отношение потребителей к жизни

Глубоко, чем кожа

Новые взгляды на средства личной гигиены и их значение для маркетинга

Можем ли мы привлечь ваше внимание, пожалуйста

Как меняются медиапредпочтения

Практически несовершенная жизнь

Делиться хорошим, плохим и уродливым в социальных сетях

В лучшем виде

Как потребители берут под контроль свое благополучие

Получите все это в формате PDF

Скачать

Наверх

Как криптовалюта и блокчейн изменят общество — Quartz

В сотрудничестве с

Анархия царит в будущем финансов, децентрализуя власть банков и, в некоторых случаях, государства. Но решат ли криптовалюты и лежащие в их основе блокчейны наши финансовые проблемы или только усугубят существующее неравенство?

При поддержке

Что будет дальше

Блокчейны, транзакции данных, «умные банкноты» — пять финансовых экспертов описывают свое видение наших финансовых систем.

Джо Любин

Соучредитель Ethereum и основатель ConsenSys

Соучредитель Ethereum говорит, что мы неправильно думаем о деньгах будущего — персональные данные

Майя Вуйинович

Генеральный директор OGroup и бывший директор по инновациям новых технологий в General Electric, Digital

Криптовалюта не изобретает деньги заново: она изобретает ценность

Игнасио Мас

Исполнительный директор и соучредитель Digital Frontiers Institute

Умные банкноты станут наличными в будущем

Дэвид Берч

Автор книги «До Вавилона, после Биткойна»

Возможно, в будущем у нас появятся собственные валюты

Где мы думали, что будем

Думаете, что можете предсказывать будущее? Вот некоторые эксперты из прошлого, которые поняли это правильно — или восхитительно ошиблись.

• 1888 (за 2000 г.)
  

  Бесплатные наличные

  По крайней мере, за 50 лет до изобретения кредитных или дебетовых карт писатель-фантаст Эдвард Беллами описал безналичное общество в своем романе  Оглядываясь назад . Он писал, что эти карты «полностью устранят» нормальные деловые операции и что государство предоставит каждому щедрое пособие на расходы.

• 1911 (за 2011 год)
  

  Не стоит своего веса

  В один из своих мрачных моментов Томас Эдисон заявил, что золото уходит. «Близок день, когда его слитки станут такими же обычными и дешевыми, как слитки железа или стальные блоки», — заявил он. Причина? Химический философский камень — «секрет превращения металлов» — был под рукой, и скоро «будет легко превратить грузовик железных слитков в такое же количество слитков чистого золота».

• 1950 (на 1970)
  

  Имущие и неимущие

  Президент Diners Club Альфред Блумингдейл предвидел культурное и социально-экономическое разделение между двумя классами людей: теми, у кого есть кредитные карты, и теми, у кого их нет. Когда эта пропасть появится, «в обществе произойдет адский раскол», — сказал он.

• 1968
  

  Защитник конфиденциальности

  Пол Армер из RAND Corporation попытался предупредить сбитый с толку подкомитет сената США о проблемах конфиденциальности, связанных с цифровым банкингом. Армер предвидел, что большое количество данных о том, как люди тратят свои деньги, будет создано как побочный продукт транзакций, переходящих в цифровую форму, и что эта информация созреет для неправомерного использования.

• 1976
  

  Токенизм

  Британский экономист Фридрих Август фон Хайек предложил альтернативу современным монетам и банкнотам в своей книге Денационализация денег: уточненный аргумент . Вместо того, чтобы звенеть валютой, он предложил «пластиковые или аналогичные жетоны с электронной маркировкой, которые каждый кассовый аппарат и игровой автомат смогут отсортировать, а «подпись» на которых будет юридически защищена от подделки».

Продолжайте читать

Томас Эдисон думал, что золото обесценится, и другие предсказания относительно денег из прошлого

Иллюстрация Ксюши Итвазкул детей в возрасте до 5 лет. Человечество сталкивается с неотложным вопросом беспрецедентного масштаба: как нам заботиться о стареющем населении, которое не может работать, и использовать вклад тех, кто может?

Будущее цифровой валюты

Как финансовые директора должны реагировать на успех dogecoin — клона биткойна, созданного в качестве шутки двумя инженерами-программистами в 2013 году, но на пике своего развития, в мае 2021 года, он стоил больше, чем Ford Motor Company или ВВП Шри-Ланки? Или стремительный рост невзаимозаменяемых токенов (NFT), когда коллаж художника Бипла, созданный исключительно в цифровом виде, был продан на Christie’s почти за 70 миллионов долларов (50 миллионов фунтов стерлингов), несмотря на то, что это произведение искусства любой мог сохранить на свой жесткий диск, щелкнув правой кнопкой мыши. Или как толпа аферистов Reddit объединилась, чтобы купить акции GameStop, свергнув хедж-фонды, которые надеялись получить прибыль от краха розничного продавца видеоигр?

Если цифровые валюты представляют собой будущее финансов, то крипто-шутки 2021 года предсказывают анархическое, если не фарсовое, время для того, как бизнес думает о деньгах.

Легко смеяться, но будущие историки могут точно определить 2021 год как год, когда криптовалюты стали мейнстримом. Заголовки новостей изобиловали сообщениями о том, что биткойн взлетел до рекордных высот (в ноябре он достиг пика в 68 000 долларов), такие компании, как Starbucks, Lush и WeWork, принимали криптовалюту в качестве оплаты, криптовалютная биржа Coinbase дебютировала на Nasdaq и впоследствии была оценена в 86 миллиардов долларов, а город Майами позиционирует себя как мировую крипто-столицу.

Но максимумы 2021 года рухнули обратно в 2022 году, когда появились заголовки о том, что биткойн потерял 50% своей стоимости с ноября. Так что же остается компаниям и их финансовым директорам? Являются ли цифровые валюты спекулятивным пузырем, который они могут позволить себе игнорировать? Должны ли они сразу нырнуть, чтобы не стать крипто-нищими? Или они опускают пальцы ног и смотрят вдаль.

По мнению Мартина Шмальца, профессора финансов и экономики, цифровые валюты являются благом для бизнеса во многих отношениях: транзакции исключают «посредников» и являются частными.

«Есть множество компаний, которым нравится, чтобы их платежи были анонимными и скрытыми — они могут совершать платежи без ведома правительства», — говорит Мартин. Тем не менее, как бы ни волновали техно-либертарианцев деньги без гражданства, их незаконный характер трудно игнорировать («возможно, некоторые из этих псевдонимных платежей законны», — возможно, в шутку говорит Мартин).

И именно по этой причине эволюция цифровой валюты во многом представляет собой историю перетягивания каната между создателями и регуляторами.

Присоединяйтесь к крипто-клубу

Один из способов, с помощью которого компании могут зарабатывать деньги на криптовалюте, — это чеканить собственную валюту, чтобы избежать огромных комиссий за транзакции, взимаемых банками и компаниями, выпускающими кредитные карты. Но, как показывает недавний неудачный опыт Meta с Diem, политики категорически против такой концентрации экономической власти в какой-либо одной компании.

Точно так же, даже если бы они прошли через регулирующие органы, Мартин считает, что «доллары Amazon» были бы чем-то вроде неудачного старта («у нас уже есть что-то не слишком отличающееся: это называется подарочные карты Amazon»), но это может работать для люксовые бренды. Одна бизнес-модель, предложенная техническим обозревателем Скоттом Гэллоуэем, заключается в том, что такие компании, как Chanel и Hermès, могут значительно монетизировать свои бренды, выпустив миллион криптомонетов по 10 000 долларов за штуку. Эти монеты предоставят хранителям эксклюзивный доступ к продуктам, парижским показам мод и профессиональному стилисту.

«Эта идея имеет смысл, потому что люди хотят быть членами клубов, даже если это не имеет финансового смысла [для потребителей]», — говорит Мартин. «Если бы вы могли создать общественное движение вокруг монет Gucci, было бы здорово. Это не изобретение велосипеда, но [учитывая], что большая часть энтузиазма по поводу криптовалют связана с членством в клубе, это может сработать». -централизованные автономные организации (DAO): в основном группы инвесторов и художников, которые встречаются на серверах чатов, время от времени выпуская свои собственные валюты. Например, чтобы присоединиться к эксклюзивной DAO под названием «Друзья с преимуществами», вы можете купить 75 друзей за доллары с преимуществами или «75 $ FWB», чтобы получить доступ к приватному чату в Discord (чтобы болтать о NFT) и посещать секретные вечеринки в Майами. и Нью-Йорк.

Если вы нигерийский фермер и инфляция очень высока, вложение ваших денег в стейблкоин в долларах США может быть более привлекательным способом сэкономить

Центральные цифровые банки?

Власти настороженно относятся к людям, тяготеющим к криптовалютам, опасаясь, что они могут подорвать стабильность крупных банков. Но по мере того, как мир все больше приближается к безналичному обществу, многие национальные правительства уже исследуют и тестируют свои собственные цифровые валюты, которые будут централизованы, чтобы чиновники могли замораживать счета или блокировать отмывание денег. Китай испытывает цифровой юань, в то время как здесь, в Великобритании, канцлер Риши Сунак открыл консультации по цифровой валюте Банка Англии (неизбежно получившей название «Бриткойн»), которая может быть запущена в конце этого десятилетия.

Это не означает, что доллары, евро, фунты или динары рискуют быть свергнутыми в ближайшее время, говорит Мартин. «Можете ли вы действительно представить, чтобы национальные налоговые органы, такие как IRS или HMRC, принимали биткойны вместо долларов и фунтов стерлингов для расчета налогов, которые вы должны?» — говорит он. «Мы очень далеки от того, чтобы какая-либо развитая страна приняла и избавилась от своей национальной валюты в пользу криптовалюты. Однако это может сработать в развивающейся стране… Если вы фермер из северной Нигерии, а инфляция составляет 15% в год, вложение денег в стабильную монету в долларах США потенциально является более привлекательным способом сбережений, чем в найре». 0015

В Сальвадоре уже пошли на эту авантюру. В сентябре центральноамериканская страна стала первой в мире, которая приняла биткойн в качестве законного платежного средства. Каждый сальвадорец получает местный кошелек под названием Chivo с начальным балансом биткойнов на сумму 30 долларов. Есть надежда, что в стране, где 70% людей не пользуются банками, эксперимент увеличит иностранные инвестиции (иностранцы, вложившие три биткойна в Сальвадор, получат вид на жительство), создаст экономику замкнутого цикла и облегчит сальвадорцам-экспатриантам отправку домой. денежные переводы, которые составляют большую часть национальной экономики. Но до сих пор это был ухабистый путь с сообщениями о неудачных транзакциях и мошенничестве с идентификацией.

Криптовалюты также могут взлететь в странах, которые страдают от внезапных всплесков инфляции: когда в 2021 году турецкая лира резко упала, это вызвало ажиотаж среди инвесторов, надеющихся, что биткойн сможет защитить стоимость их сбережений.

Этого сценария опасаются многие банки. В октябре 2021 года Банк Англии предупредил, что, если криптовалюты станут слишком мощными, это может привести к финансовому краху, особенно если потребители начнут снимать свои депозиты, чтобы перевести их в цифровые валюты.

«Я не думаю, что это произойдет в обозримом будущем, — говорит Мартин. — Вы бы сняли все свои сбережения? Как вы будете оплачивать продукты и налоги? Я не вижу, чтобы кто-нибудь делал это, а тем более все». терроризм и торговля наркотиками, вероятно, возрастут, если они останутся нерегулируемыми.

Одной из проблем является мошенничество: децентрализованные сети цифровых валют могут позволить нечестным владельцам, сотрудникам или директорам скрывать наличные деньги от чиновников, если их бизнес разорится.

Также наблюдается рост программ-вымогателей: финансовые преступники взламывают предприятия и требуют оплаты в криптовалюте, возможно, потому, что у полиции нет бумажных следов для расследования (в июне 2021 года крупнейший в мире производитель мяса JBS заплатил 11 миллионов долларов, по сообщениям, в биткойнах). , русскоязычным хакерам).

Между тем, опасность того, что общественность балуется криптовалютой без защиты прав потребителей, была подчеркнута в ноябре 2021 года, когда мошенническая «криптовалюта-мем», вдохновленная корейской антиутопической драмой Squid Game , выросла в цене более чем на 310 000%, прежде чем рухнуть, оставив мошенников. оценивается в 2,1 миллиона долларов.

Как показало влияние недавнего повышения процентных ставок, если правительство хочет убить этот рынок, первое, что оно должно сделать, — это повысить процентные ставки

Но как будет выглядеть регулирование сектора? Во многих странах они были строгими. В ноябре Индия объявила о запрете частных криптовалют (премьер-министр Нарендра Моди предупредил, что в чужих руках они могут «испортить нашу молодежь») и заявила, что запустит собственную национальную цифровую валюту. Южная Корея конфисковала у граждан криптоактивы на миллионы долларов, в то время как Египет, Нигерия и Гана провели аналогичные репрессии.

«Думаю, будет больше регулирования», — говорит Мартин. Ожидание этого может объяснить, почему так много крупных предприятий неохотно используют криптовалюту, возможно, опасаясь, что они потеряют деньги, если они станут незаконными. По словам Мартина, могло бы быть более простое решение, позволяющее обуздать их власть: «Как показало влияние недавнего повышения процентных ставок, если правительство хочет убить этот рынок, первое, что они должны сделать, — это повысить процентные ставки: это может привести к серьезным последствиям». нанести ущерб всей отрасли и тем, кто в нее вложился. Мне было бы любопытно посмотреть, как рынок криптовалют переживет это».

Криптовалюта и углерод

Еще одна проблема криптовалют связана с их воздействием на окружающую среду. Майнинг биткойнов — процесс, при котором мощные компьютеры, обычно в центрах обработки данных, потребляют огромное количество электроэнергии для решения сложных алгоритмов, — по углеродному следу может соперничать с Финляндией или Чили.

«Печальное последствие» майнинга биткойнов заключается в том, что он делает валюту более безопасной, говорит Мартин: «Люди не могут атаковать блокчейн, потому что их счета за электроэнергию будут настолько высокими, что оно того не стоит». Высокие затраты на энергию могут даже помешать развитию криптовалют. «Экономический потенциал использования этой технологии точно ограничен ее энергопотреблением», — добавляет Мартин.

Из-за своей непроницаемости, связанной с аббревиатурой, криптовалюты представляют собой загадочный, эксклюзивный зверь. Таким образом, они могут увеличить неравенство между финансово грамотными и теми, кто их не понимает. Как говорит Мартин: «Многие криптовалютные фонды находятся в руках очень немногих людей; большинство биткойнов находятся на нескольких счетах. Это может привести к неравенству».

Криптовалюты могут стать аспектом повседневной жизни, разрушая традиционные финансы (и делая очень богатыми избранных), или они могут рухнуть из-за ужесточения регулирования или повышения процентных ставок. Или они могли бы остаться такими, какие они есть, — работая в основном подпольно, но предоставляя источник слегка забавных историй о произведениях искусства NFT или dogecoin.

«Люди говорят о том, что криптовалюта заменит финансовую систему — пока мы ничего подобного не видели», — говорит Мартин. «Но это, безусловно, мощный нарратив, который привлекает людей. Если Илон Маск пишет в Твиттере, что Tesla будет принимать биткойны в качестве способа оплаты своих автомобилей, это отличный маркетинговый ход, который привлекает много внимания — но это все: в этом нет никаких инноваций. все.

«Криптовалюта больше связана с религией, чем с экономикой. Если вы скажете людям, что на облаке сидит бородатый мужчина и что, если вы не дадите денег церкви, он разозлится на вас, это создаст общественное движение, которое хорошо работает с точки зрения получения дохода. Крипто то же самое в некоторых отношениях. Рассказ о том, что это система без доверия, которая заменит финансовую систему, не имеет смысла, если понимать его буквально, но, тем не менее, он эффективен».