Халва карта получить: Банковские карты – заказать и оформить онлайн карту от банка Совкомбанк

Совкомбанк запустит карты Халва с платежной системой UnionPay весной 2022 года — Пресс-релизы

МОСКВА, 9 февраля. банков России по размеру активов, подписали соглашение о выпуске карт рассрочки «Халва» этой весной на базе международной платежной системы UnionPay.

В партнерстве с более чем 2500 учреждениями по всему миру UnionPay International обеспечивает прием карт в 180 странах и регионах. Карты UnionPay также поддерживают бесконтактный способ оплаты QuickPass, что позволит покупателям легко и безопасно оплачивать покупки практически в любом торговом центре России.

Карта Халва от UnionPay будет интересна путешественникам, часто посещающим Китай, Юго-Восточную Азию и Ближний Восток. Для них карта дает дополнительные преимущества: прием практически во всех торговых точках Китая, отсутствие необходимости конвертации наличных, скидки при оплате товаров и услуг в магазинах, ресторанах и отелях.

«Появление новых карт на базе международной платежной системы UnionPay в линейке карт Халва открывает новые возможности для наших клиентов. Карта будет предлагать все преимущества системы рассрочки Халва, а также привилегии UnionPay Программа лояльности. Банкоматы и терминалы Совкомбанка начнут принимать карты UnionPay, выпущенные другими банками», — прокомментировала Анна Камбулова, управляющий директор Совкомбанка.

«Мы рады сотрудничать с Совкомбанком, чтобы предлагать больше платежных решений на российском рынке, от которых могут получить выгоду как наши местные, так и глобальные клиенты», — сказал Ся Ю, глава отделения UnionPay International в России. «UnionPay International стремится предоставить универсальное, ценное платежное решение, которое побуждает клиентов заключать более выгодные сделки в повседневной жизни. Клиенты в России получат огромную выгоду от расширяющейся партнерской сети UnionPay и глобального присутствия».

Обе стороны планируют расширить партнерство в приобретении карт UnionPay в России, что станет еще одним шагом на пути к повышению доступности продуктов UnionPay на рынке.

О Совкомбанке

Совкомбанк — универсальный банк, входит в десятку крупнейших банков России (активы: 1,9 трлн руб. по МСФО). Банк насчитывает 22 600 сотрудников в 2 629 офисах, расположенных в 1 050 населенных пунктах в 78 субъектах Российской Федерации. Банк обслуживает 12,1 млн клиентов: 11,3 млн заемщиков, 0,6 млн вкладчиков и 0,2 млн юридических лиц. Кредитные рейтинги банка по международной шкале: S&P — «BB», прогноз «Позитивный», Moody’s — «Ba1», прогноз «Стабильный», Fitch — «BB+», прогноз «Стабильный». Кредитные рейтинги Банка по национальной шкале: АКРА — «АА-«, прогноз «стабильный», Эксперт РА — «ruAA», прогноз «стабильный», НКР — «AA-«, прогноз «позитивный».

О UnionPay

UnionPay — международная платежная система, основанная в 2002 году. UnionPay International занимается развитием и поддержкой глобального бизнеса UnionPay. Сейчас сеть приема платежей UnionPay расширилась до 180 стран и регионов, а карты UnionPay выпущены более чем в 70 странах и регионах. В России карты UnionPay принимаются более чем в 95% POS-терминалов и банкоматов. Более 1,6 млн POS-терминалов принимают карты UnionPay с технологией бесконтактных платежей QuickPass, в России выпущено более 3 млн карт UnionPay.

Ссылка по теме: http://www.unionpayintl.com/ru/

Как армянская похоронная халва помогла моей семье найти дом в Америке

Хорошая еда стоит тысячи слов, а иногда и больше. В «Моем семейном рецепте» автор рассказывает историю одного блюда, которое имеет большое значение для них и их близких.


Только одно я понял о смерти в детстве: когда она пришла, она принесла с собой халву.

Халва (что в переводе с арабского означает «сладкое мясо») — это кондитерское изделие, приготовленное из различных ингредиентов, таких как тахини (кунжутная паста) или манная крупа, которое едят в различных формах по всему миру, от Ближнего Востока до Балкан и Индии. Он даже продается в коммерческих целях в США Однако рецепт, который я знал, включал в себя четыре ключевых элемента: сахар, масло, муку и похороны.

На похоронах, которые я посещал, когда рос в Иране, пробираясь через море черных нарядов с отчетливым запахом ладана в носу, я искал в толпе своих тетушек и блестящие, завернутые в алюминиевую фольгу сокровища, которые они несли на подносе. Многодневный траур, обходы по домам и марафонские панихиды, проводимые Армянской Апостольской церковью, — вот цена, которую мне пришлось заплатить за крошечный кусочек халвы. Оно исчезнет так же быстро, как и материализуется, даря мне считанные секунды радости посреди горя.

Возиться с хрустящими картофельными лепешками тети Миры, 20 лет спустя

Раскрываем секрет лимонного бархатного торта моей бабушки

Я не могу вспомнить, когда я впервые попробовал погребальную халву, традицию, которую практикуют несколько ближневосточных общин, в том числе иранцы, ассирийцы, турки, я и армяне, как и моя семья. Но я знаю, что никогда не забуду его вкус: в равных частях зернистый и сладкий, немного ореховый. Мне понравилась его простота, как можно создать такую ​​интенсивность, смешав вместе три ингредиента, которые лишь частично составляли другие рецепты.

У меня всегда были проблемы с тем, чтобы взять только один кусок.


Я родился в Тегеране, в армянской семье, чьи корни уходят в сложное сочетание многовекового наследия страны, ныне известной как Иран, и истории геноцида, изгнания и миграции. Мы приехали в США как беженцы в самом конце ирано-иракской войны и, подобно многим иранским и армянским иммигрантам, оказавшимся в мире за тысячи миль от того, который они знали, пытались воссоздать дом в Южной Калифорнии.

Я быстро узнал об этой жизни в своем доме, где мое имя произносилось так, как должно было быть произнесено, где я ел фаршированные виноградные листья вместо бутербродов с арахисовым маслом и виноградным желе, и где мои родители смотрели общедоступные программы на армянском языке. и фарси вместо Суперкубка — это отличалось от жизни в других местах. Работа с этим контрастом в детстве часто ошеломляла и сбивала меня с толку. Тогда две мои личности не смешивались так легко, как сейчас; их слияние было медленным, кипящим процессом, требующим терпения.

Он исчезнет так же быстро, как и материализуется, подарив мне считанные секунды радости посреди горя.

В конце концов, работая над тем, чтобы обосноваться в новой стране, мы пробыли здесь достаточно долго, чтобы начать хоронить семью, друзей и знакомых. Похороны составляли основу моего детства, как и свадьбы. Это были большие, дорогие, тщательно продуманные мероприятия, на которых присутствовало много людей, которых я знала, а многих нет.

Я сопровождал своих родителей в армянские церкви, разбросанные по всему Лос-Анджелесу, и на кладбища, где жили как иммигранты, построившие Лос-Анджелес, так и голливудские звезды, прославившие город. Я ходил на поминки, где дальние родственники тихо переговаривались вполголоса и жадно глотали обжигающе горячий чай из самовара. Я посещал затяжные церковные службы, слушая мучительно мрачные, но красивые армянские гимны и гулкий голос священника, который отражался от стен, когда он читал Библию. Служба на могиле была финишной прямой. Я цеплялся ботинками за траву на холмах, на которых мы стояли, и надеялся, что смогу продержаться до конца. Когда гроб опускали в землю, в медной горелке горел ладан, испуская клубы дыма, которые служили путем между молитвами смертных и Богом.

Из нашего магазина

После панихиды мы снова садились в машины и ехали на специальный обед под названием хоке-джаш , что означает «трапеза души», поминальная трапеза по усопшему. Происходя из вековой традиции, согласно которой еда готовилась и раздавалась бедным после смерти, хоке-джаш превратилась в службу, проводимую дома или в ближайшем ресторане, которую устраивают члены семьи погибших.

Для моей семьи это означало подняться на банкетный второй этаж ирано-армянского ресторана, где мы обедали тем, что мы всегда делали, были ли похороны или нет: стол, от края до края накрытый различными блюда и закуски как koobideh , иранский шашлык из говядины, окрашенного шафраном риса и соуса из лука-шалота и йогурта под названием mast o’ moosir среди большого количества лаваша, масла и сумаха.

Когда я не мог (или не хотел) присутствовать на этих похоронах, то просил принести домой халву.

«Можешь украсть кусочек, а может, два?» — спрашивал я у родителей, пока они стояли в дверях, направляясь на кладбище. Возвращение вкуса халвы в Новом Свете стало моей личной миссией.

Фото Джулии Гартланд

Наверное, это важно, что мой папа начал готовить для нас эту поминальную еду дома, где все были живы. Мы с сестрой хотели его спонтанно, воспоминание о его вкусе поражало нас, когда мы слишком долго задерживались за обеденным столом, наполняя безмолвное пространство воспоминаниями о том, когда мы в последний раз видели нашу большую семью. Или бабушка, пока мы ее не похоронили.

Мы ждали и смотрели, наблюдая, как мой папа практикует свое искусство по-другому. При изготовлении халвы здесь, в Америке, пригодились его навыки художника, жизнь и карьера, которые он в значительной степени оставил позади, когда война забрала его из дома и сделала беженцем. Он размешивал муку в кастрюле, пока она не приобретала цвет обожженной слоновой кости, затем добавлял масло и сахар. Сформировать поднос из подгоревшей муки и масла было непростой задачей, равно как и использовать кухонную утварь для вырезания одинаковых рисунков сверху. Этот процесс связал нас друг с другом в то время, когда мы не были уверены в своем месте в новой, незнакомой стране.

Траурная халва была и тем и другим.

Мне понравилась его простота, как можно создать такую ​​интенсивность, смешав вместе три ингредиента, которые лишь частично составляли другие рецепты.

Это была ритуальная еда, но она также стала маркером моей личности. Это заставило меня осознать, что даже после смерти наследие, с которым мне пришлось бороться, охватило несколько стран и культур. Это была традиция, практикуемая на протяжении тысячелетий, импортированная и сохраняемая в общинах диаспоры, которая помогла определить, кто мы такие. Это был маленький кусочек сладости, который всегда напоминал мне, насколько сложной была моя история до самого конца.